- Читал отчет Арсика и Игнатия Семеновича об элементе, - сказал он. - Остроумно. Надо патентовать… А как твои дела?
- Пока не густо, - сказал я. - Сделал два счетчика. Бьюсь над устройством ввода, оно съедает все быстродействие…
- Ну-ну… - сказал профессор, скользя взглядом по установкам. - Кстати, мне рассказывали о приборе Томашевича. Где он?
Я кивнул на установку Арсика. За нею как раз сидела Татьяна Павловна Сизова, ученый секретарь. Арсик помогал ей настраиваться на «сердечко, пронзенное стрелой». Профессор подошел к ним и, склонив голову набок, принялся рассматривать детали установки.
Татьяна Павловна оторвалась от окуляров и покраснела.
- Я вас, Татьяна Павловна, и не узнал, - сказал Галилеев. - Вы в последнее время помолодели.
- Что вы, Константин Юрьевич! - смутилась она.
- Можно взглянуть? - спросил профессор. Татьяна Павловна встала и уступила ему место за окулярами. Профессор дал Арсику обмотать свою руку ленточкой, добродушно шутя по этому поводу. Он говорил что-то про кабинет физиотерапии. Потом он приник к окулярам и обозрел все диапазоны. Смотрел он около получаса. Это была очень сильная доза, по моим понятиям.
- Так… Занятно, - сказал он и встал. Лицо его было непроницаемо. - Между прочим, если смотреть будете вы, а управлять спектрами буду я, эффект может быть другим. Вы об этом подумали? - обратился он к Арсику.
- Нет… - сказал Арсик после паузы.
- То-то, - спокойно произнес профессор и ушел из лаборатории.
Арсик тут же тактично выпроводил Татьяну Павловну и принялся возбужденно бегать от стола к столу.
- Каков старик! - восклицал он. - Как же мы это упустили?
- Не может быть ничего страшного… - сказал я неуверенно.
- А вдруг?… Мы с тобой думаем, что у каждого есть благородные чувства. Есть душа, есть потребность любить… А если это не так? Представь себе, что я обмотаю этой ленточкой руку законченного негодяя, а смотреть картинки будут Катя с Шурочкой… Кто сказал, что полосы спектра пробуждают только добрые чувства? Ненависть, зависть, злоба тоже чрезвычайно эмоциональны…
- Надо проверить, - сказал я.
Арсик остолбенел. Он уставился на меня с ужасом.
- Как?! - вскричал он. - Ты понимаешь, что говоришь? Кого ты возьмешь в испытуемые?
- Любого из нас, - спокойно сказал я. - Или ты полагаешь, что мы все ангелы? Что в каждом из нас недостаточно зла и подлости?
- Я могу знать это только о себе. Мне было бы больно, если бы ты… - сказал Арсик, отвернулся и вышел.
Больше мы этой темы не касались. Но Арсик стал еще более задумчив и нервен. Я понимал, чтeq \o (о;?) его мучает. Как всегда бывает в науке, его открытие могло помочь людям, но могло и навредить. Все дело в том, кто им пользуется. Арсик, вероятно, непрерывно думал об этом, да еще подстегивал размышления своими же спектрами.
У него ввалились и покраснели глаза от долгих наблюдений.
Вокруг нашей лаборатории складывалась напряженная обстановка. Ходили разные слухи. Где-то в других лабораториях, на других этажах института, происходили странные события, и их неизменно связывали с установкой Арсика, потому что почти везде были люди, которые ею пользовались.
В лаборатории рентгеноскопии украли сумочку. Одна из сотрудниц немедленно уволилась, потому что не могла больше работать. Ей не давала покоя мысль, что все подозревают друг друга. Тихо, негласно, но подозревают. И это так и было. Ничего в этом не было особенного. Но она уволилась, потому что смотрела свет Арсика.
Самое грустное, что на нее и подумали, когда она уволилась.
Ну, не станешь же каждому тыкать в глаза окуляры, приматывать их за запястье к установке и твердить: «Смотрите! Смотрите, вы станете другими людьми! Потрудитесь немного душою, что вам стоит?»
Интересно, что ходили к нам в лабораторию на сеансы, в основном, одни и те же люди, про которых было и так известно, что совесть у них есть. Многие не ходили из-за лени, а мерзавцев к установке Арсика просто было не подтащить. Они прослышали о чудесных свойствах света и повели войну. Институт раскололся на два лагеря.
Я вынужден был писать объяснительные записки. В них я объяснял, почему разрешил эксперименты, зачем допустил к ним посторонних, какую цель они преследуют.