— Ангус! — ожил селектор. — Ангус, я сижу перед лабораторией. Дошел по пеленгу. Пеленг идет хорошо. Густо. Вроде бы все нормально. Метет, спасу нет. Там, у Левковича, дымит, полыхает, и вонища жуткая, как от доменной печи. Мало нас. Оцепить ничего не можем. Я жмусь к дороге. Ты уверен, что они пойдут по дороге?
— Спасибо, Дэд, — ответил Куотерлайф. — Пойдут по дороге. Они спешат, им хитрить нечего, в лаборатории их люди. Жди. Через полчаса на тебя с неба посыплются наши. «Вольфрамы». Ты — «Уран». Понял? Не шарь вокруг. Наткнешься на чужих — будет шум раньше времени. Твоя задача — только скорпионы.
— Это-то я понимаю. А вот объяснил бы ты мне, если время есть: чего ради вся игра?
— Тут одна компания принялась за капитана. Двайер, фюрер и младший Кэйрд. Я-то думал, фюрер притих, делом занялся, а он куснул-таки, змей. Кэйрд младший где-то в лаборатории, у тебя за спиной, а фюрер колесит к нему на скорпионах. Хотят взять нас за горло, пригрозив прикрыть Левковича. Им-то рисковать нельзя, стало быть, мы благородно — лапки вверх. И настанет светлое царство нового порядка. Вроде так.
— Вон оно куда! Ясно. А Двайер где?
— У райских врат. Подорвался на коробке с детонаторами, судя по всему. Капитан ему подсунул вовремя. Отбился.
— Мозговитый, черт! Молоток! Здорово он тогда в Брокане кипятился. Как в театре. Значит, фюрер рожки показал. Я так ребятам и скажу. Будь здоров.
— Что за фюрер? — спросил Спринглторп.
— Да Калверт, — тягуче ответил Куотерлайф. — Мы его знаем. Лет пять назад перед выборами людям головы крутил. Разве не помните? Все насчет бессмертных идеалов национал-социализма. Он. Штурмовиков себе завел. Каски, велоцепи в кулаках, мундирчики, мордобойный кабинетик с изречениями по стенкам. Сходились мы пару раз. У Дэда во все плечико память, рубанули его цепью на обувной фабрике. Большая драка была. Не припоминаете?
— Нет, — сказал Спринглторп. — Я политикой не интересовался.
— Зря. Ну, нас не очень-то обведешь. Подвели его под тюрягу — и тихо стало. И вдруг — на тебе! — является. Ну, вижу, при деле мужик. Может, образумился. Да и не до того. А он, чуть нам изо всей этой каши засветило… И сынка твоего знаю, — обернулся Куотерлайф к Мартину Кэйрду. — Он ведь тоже бегал с ихним аксельбантом. «Страна, проснись!» Разве не так?
Кэйрд не ответил.
— Что же вы раньше молчали? — упрекнул Спринглторп.
— А что было говорить? Старое делить? Сыск заводить?
— Но своих людей в авиамастерских, как я понимаю, вы все же собрали.
— Они сами собрались. Народ дружный, сам к делу тянется, просить-искать не надо. Вот и пригодились. Сидим, можем кофе попить. Хотите кофе?
Спринглторп взял протянутую кружку, обжег пальцы, поставил кружку на стол.
— А вы в рубашке родились. Ухлопал бы вас этот сукин сын в палатке, и концы в воду. Свалил бы на Живодера. Хороши! Ах, гиены! Ах, своими глазами! И никому не сказавши, бегом… Мы тут с Памелой вас с утра обыскались Еле дозналась она, куда вы подевались. «Ладно, — говорит. — Пусть полюбуется старик». И я тоже хорош! Развесил уши. Вот и полюбовались бы.
— Алло, Ангус! Сыплются со мною рядом, — ожил голос Дэда Борроумли. — Вовсю сыплются. А на дороге никого. Я на всякий случай инструмент приготовил. Как у вас?
— Порядок у нас. И у тебя порядок. Сыпаться могут только наши. Дорогу береги. Людей береги. Ты теперь тут у нас вроде гвардии, понял? Не последний день живем.
— Погоди минутку. Вольфрамы. Порядок! Вольфрамы. Где ж твои скорпионы? Вы там часом не напутали?
— Мы-то не напутали, а вот они могли. Давай.
Куотерлайф обернулся к Мартину Кэйрду.
— Слышишь, отец? Молись. Ежели сынок твой напоследок сам чего не напортит, скоро обниметесь. Бери назад отставку-то. Бери, пока не приняли. Хороший ты мужик. Авось без крови обойдется, так приложи наследнику отеческой рукой. Чтоб нам об этом не стараться. Аэродром — семнадцатая? Не помните?
Спринглторп кивнул.
— Алло, на проводе Куотерлайф. Что у вас? Отстреливается? Понял. Держите меня в курсе.
Куотерлайф отключил селектор.
— Надо бы мне, капитан, самому глянуть на этот транспортер. Что-то долго они с ним возятся. Пора кончать. Побудьте здесь, через вас вся связь.
— Мартин, — мягко сказал Спринглторп, когда дверь за Куотерлайфом закрылась. — Не расстраивайтесь так, Мартин. Памела умная женщина. Она сделает, как обещала. Простите ей горячность. Ведь тяжело.
Кзйрд шумно вздохнул, но не шевельнулся.
— Ваш сын много сделал для людей. Никто из нас об этом не забывает. Ни Памела, ни я, ни Ангус. Откуда мы знаем, может быть, он пошел туда, чтобы уберечь Левковича?
— Спринглторп, я вас прошу, — глухо сказал Кэйрд. — Не говорите со мной ни о чем. Я никуда отсюда не уйду, ничем не помешаю, ничего не буду просить. Но бога ради, не говорите со мной.
— Алло, Ангус, — ожил селектор голосом Памелы. — Как у вас?
— Говорит Спринглторп. У нас все спокойно. Куотерлайф ушел к подбитому транспортеру.
— Капитан, у вас есть связь с Ангусом? Передайте ему: я принимаю решение. Лабораторию пока не трогаем, оставляем перед ней взвод и команду Борроумли. Вторым взводом на трех вертолетах перебежками по очереди идем по дороге навстречу Калверту. Он заставляет себя ждать.
Вдали громыхнуло раз, другой. «Это на аэродроме», - сообразил Спринглторп.
Куотерлайф ответил на вызов минут через десять.
— Мы разворотили скорпиончику борт, подводим мотопомпу с пеной. Будем качать внутрь, пока они оттуда не полезут.
На панели замигала незнакомая лампочка. Спринглторп поспешно переключился.
— Алло! Алло! Говорит третий эвакодром. На поле прорвались два бронетранспортера. Они держат под прицелом готовый к отправке самолет с беженцами. Их экипажи требуют немедленной посадки на самолет. Что делать?
— Говорит Ной Спенсер Спринглторп! Что? Капитан говорит. Да. Разрешите им грузиться. Скажите: я гарантирую им беспрепятственный вылет. Я прошу только сообщить, где находится третий транспортер. Третий. Вы меня поняли?
— Да, сэр.
— Памела, Памела!
— Говорит Дэд Борроумли, капитан. Мадам Дэвисон ушла вперед по дороге. Что ей передать?
— Передайте, что два бронетранспортера появились на третьем эвакодроме. Их экипажи требуют немедленного вылета. Грозят применить оружие. Я разрешил им лететь.
— Ага. Ясно.
В коридоре загрохотали шаги, дверь распахнулась, и вслед за Куотерлайфом солдаты протиснули в комнату носилки.
— Господин Калверт собственной персоной! — объявил Куотерлайф. — Застряли здесь, но вышли с пеной.
— Мистер Борроумли, передайте мадам Дэвисон: Калверт здесь. Он был на подбитом транспортере. Он взят в плен. По-видимому, на дороге никого нет.
— Ясно, капитан.
— Алло! Говорит третий эвакодром. Они требуют заложника, иначе не соглашаются очистить полосу. Они требуют кого-нибудь из членов правительства. Они дают час сроку и запрещают приближаться к самолету с беженцами.
— Передайте им: мы вступим в переговоры, как только они сообщат, где третий транспортер, — сказал Спринглторп, глядя на хлопья пены, падающие с носилок. Пена остро пахла. Калверт был весь в пене. Его невидящие глаза уставились куда-то в угол комнаты.
— Приподнимите его. Подержите за плечи, — хлопотал военный фельдшер. — Так. Так.
— Алло, алло! Они говорят, что третий транспортер провалился в трещину.
Раздался нечеловеческий хрип.
— Тихо, тихо, — приговаривал фельдшер. — Сейчас, сейчас. Потерпите.
Он обернулся, рванул с рук пленчатые перчатки.
— Его надо в госпиталь. Я уже говорил: срочно в госпиталь. Осколок торчит, но я не могу его вынуть. Нужна операция, полная анестезия, переливание крови.
— Зачем вы доставили его сюда? — тихо спросил Спринглторп.
— Не так уж он и ранен, — резко ответил Куотерлайф. — Только что выражался вполне связно. Мог бы сгоряча и вам сказать кое-что интересное.