Мать-Кормилица школяра,
Сеть Причин, Наседка моих яиц, -
скорлупе ж еще не пора
расколоться, магний спалив на блиц
в вечнотёмной Тайне нутра?
4. ИМПЕРАТОР
Было только шесть на живых часах
и вот вдруг - двенадцать... Очнись!
Как люблю я ходики эти - страх! -
стрелкой вверх, а гирьками вниз, -
этот дольний маятник - между ног
и секундный шелест - в груди...
Ты не верил снам? - трепещи, щенок,
на Царя Ночного гляди!
Он сидит на троне. Во лбу - змея,
а в руке - трехмерный объем...
Что мне делать с телом, не знаю я,
но давай - побудем вдвоем.
Лаком мир земной с четырех сторон,
пусть с семи он смертью разит:
ибо царственность это и есть урон -
Трафальгар, Цусима, Тильзит.
Посему царей и должно быть два -
вот плывут они, делят плод/т. .
Но в итоге - только слова, слова,
пустота страстей - Ахамот.
5. ПАПА
Беззащитный Север закатных глаз
и бесстыжей Африки Юг -
словно сразу несколько разных рас
заключаю в порочный круг.
Гибких мышц раскосый Восток, батут
живота, а ниже - Багдад, батат. .
Дай еще нежнее сожму вот тут
этот твой, как Флорида - вольный штат!
Мое сердце бьется в пяти-шести
сантиметрах трепетных от
твоего... Всю жизнь бы держать в горсти
вечный том длиннот и темнот!
Близоруким варваром в горький Рим
я въезжаю - где же ключи?
Пусть в аду, понтифик, с тобой сгорим -
приручи меня, залучи...
Крест увенчан шаром Земным - все три
Мира слиты, Зло и Добро...
О, какое чудо растет внутри -
распирает круто ребро!
6. ЛЮБОВНИКИ, ИЛИ ЖЕНИТЬБА
Я, факир, в глаза целовал змею,
и держал губами огонь,
и глотал каспийскую соль твою...
О, как пахла - смертью в ночном бою,
гладкой болью - после ладонь!
От горячих пальцев отнять руки
был не в силах. Сердце до ста
дорастало. Вена, синей реки,
уносила в сумрак уста...
За соломинку гробовой доски
я схвачусь - за джонку листа.
Напишу: те знойные дни, те сны
наяву. . Те ночи, когда
все наряды стали душе тесны
и влекла наядой вода -
царскосельской Леты, страстной Десны,
Тибра смерти, Стикса стыда...
Эрмитажный мрамор сиял - Гермес,
Дионис, Парис, Антиной...
Красоты земной кипарисный лес
обступал живою стеной.
Все дышало, пело, имело вес -
мое счастье владело мной.
Батарейку вкладывали мне в грудь,
как в фонарик, - и тлел вольфрам...
У кого просить, чтоб когда-нибудь
возвратили телесность снам -
воскресили, сладкую эту жуть
вечной жизни вернули нам?
7. КОЛЕСНИЦА
Сняты шлемы и латы. Сваты -
на плечах: Урим и Туммим...
Потому что все мы - солдаты
и смертельную боль таим.
Потому что продолговаты
вещи нежности, слава им!
И вокруг бетонного куба,
где курсанта сонный курсант
беззащитно целует в губы,
я кружу, словно диверсант. .
Ратным мальчикам что Гекуба?..
Одуванчиковый десант!
Бисер лунного апогея
и морзянки призывный свист. .
Скажешь: жалкое сердце гея
как осиновый бьется лист?
Но не Игоря, не Сергея
я люблю - тебя, мой связист.
Вертолет мне трепетный снится -
твои радужные глаза -
ветровых ресниц колесница,
ослепительных спиц гроза,
всех небесных криниц темница,
всех ключей подземных лоза!
8. СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ИЛИ ЮСТИЦИЯ
Становился вечером вновь ручным -
и о мире мы сволочном
забывали, воском сочась свечным,
трепеща в свеченье ночном.
Колотилось сердце в речной груди,
замирало. Жаркой, живой
наготой - "возьми" - говорил - "войди,
приюти" - ладоням - "я твой!"
Коромысло лодочки, крепкий руль,
на устах - вкус пены морской...
Как назвать пылающий тот июль,
те весы Киприды - "тоской"?..
Только знаю: греческому огню
кипарис и тис нипочем:
воскресает умерший на корню -
и прекрасен крест за плечом.
Оперенье Зевса или Христа
равновесьем шумным - шепни -
окрыляло? Чьи целовал уста
в гефсиманской пряной тени?
9. ОТШЕЛЬНИК
Эти грозные друзы прибоя,
этот горный хрусталь проливной...
Голубое пыланье, любое...
Кто-то дышит у нас за спиной.
И не знаю, кого я ревную
среди капель целующих, струй...
В ледяную градирню ночную