Я люблю тебя, как зверя -
зверь в юдоли летней...
Ах, на фавновой поляне
станем на колени.
"Мы - олени? - спросим. - Лани?
Лани - мы? Олени?.."
16. МОЛНИЯ, ИЛИ НЕБЕСНЫЙ ОГОНЬ
Долго башня гордая строится -
быстро рушится и горит. .
Здравствуй, чистое пламя Троицы -
Слово, Дух Святой, Параклит!
Чем утешишь?.. Сердце расколото,
не разъяв Любви и греха,
и течет никчемное золото -
амальгама, плазма стиха.
Это мнилось пресуществлением?
Пресен хлеб и кисло вино...
Даже к Отчим припасть коленям я
не могу - уже не дано.
Ни стигмата, ни теплой ветоши,
ни борений потных в ночи,
ни кормлений, ни брений нет уже -
лишь поля, разряды, лучи...
Знать хотя бы - какой заряд несу?
Кто добрей - помолится ль за?..
К небольшому, частному Патмосу,
назревая, скачет гроза.
17. ЗВЕЗДА
Что-то школьное: если о шерсть янтарь
потереть, он станет теплей,
горячей... Шепни мне - ты чей?.. ошпарь
из пищалей всех и щелей...
На струне дрожащей горяч смычок,
обжигают скрипку щекой...
Вот и жизнь - такой звуковой сачок
для вмещенья жизни другой.
Что еще мне сделать с тобою - съесть,
задушить, живот распороть?..
Как изжить телесную прелесть - лесть
Божеству, волшебную плоть?
Так, в капкан попавшись, целует зверь
сталь - до смерти гложет, грызет. .
Будет больно-больно, но ты поверь:
Богоматерь и нас спасет!
Не Танжер мне снится, Звезда Морей,
а безлюдный южный атолл.
Накрени же парусник наш скорей,
запали-ка пиратский тол!
Пусть взорвется боеприпас внутри
каравеллы - разве нельзя? -
и матросы русые пузыри
пусть пускают, в бездну скользя.
Их тела безвольные в глубь неси,
обнимая, - слаще конца
не бывает, ласковее... Спаси
лишь меня и тезку-юнца!..
На непуганый вынеси нас песок,
где семь пятниц будет на не-
деле, козы, кокосовых пальм лесок,
птицы в небе, рыбы в волне.
Где такая полная бирюза,
что и время двинется вспять.
Где и днем и ночью его глаза
будут звездами мне сиять.
18. ЛУНА
На мальчишек патлатых, в потертых
шортах, жадно глазами косил...
Ах, во всех разогретых ретортах
одинаковый булькает ил,
та же самая жажда вздымает
кровь - и в море родное несет. .
Но, играя, любой понимает:
хрупких стенок никто не спасет.
И люблю я бесстрашно сорящий
средиземной соленой слюной
этот зрящий, тоскующий, зряшный
Диотимы магнит полюсной -
краткосрочной и сладостной плоти
извожденье идеей зазря...
Лишь досадно, что в нашем приплоде -
только ангелы, пыл словаря.
19. СОЛНЦЕ
Не волной морской, не петлёй, не пулей, -
а сейчас вот сердце в груди
разорвется... Всё, что не ты, на стуле,
на полу оставь - и иди
вязким светом в липкий постельный улей...
По ночам у нас не темно в июле -
я хочу тебя, погляди!
Хорошо, в разметанной плоти лежа,
как в овсах, тобою дыша,
умирать... Всё это лишь дрожь и кожа,
но внутри, ты знаешь, душа.
И на жаркий шепот она похожа -
на волшебные "эль" и "ша"...
Мотылька ладонью ловил ночного -
и теперь вот пальцы в пыльце...
Как сияет брызгами соли слово,
как слепит, кончаясь на "це"!
Спи... А солнце светит с востока снова,
и все славно будет - в конце.
20. СУДНЫЙ ДЕНЬ
Этим купальщиком юным, на Каменном
острове нами увиденным с мостика,
стать бы, чтоб в каре-зеленом и пламенном
зренье пылать твоем - милая гностика,
печь Даниилова, тайное знание...
Сладостны жжения жизни животные -
сердце отбойное, страсти стенание,
угли подкожные, вдохи подводные...
Как я люблю тебя - старый и жалобный!
Кажется, был бы моложе и краше я,
что тот купальщик - проточный, трехпалубный,
тысячепарусный, - самое страшное
произошло бы: живые б ослепли,
мертвые встали б из праха, взирая
на Апокалипсис - в розовом пепле
сердце сливается с сердцем, сгорая.
21. МИР, ИЛИ ОБРАТНАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Чешуя сазанья, перо фазанье...
Но не ясно: как там - в огне, в земле? -
Расскажи, послушник, про осязанье,
про резьбу морозную на стекле...
Мастер прозы вкрадчивой (с листопадом
среднерусским сравнивали), свечным
язычком согрет ли ты за распадом -