- Проходи. Что будем делать? Может, сначала я сделаю чаю, а затем пойдем прогуляемся вдоль берега...
Джулия не договорила. Слова утонули в поцелуе, от которого все внутри таяло, а мысли уплывали куда-то далеко-далеко.
Нет, она не может признаться. Не сейчас.
- Стефан! - оттолкнула его Джулия. - Такое впечатление, что ты приехал только с одной целью! - с деланным возмущением воскликнула она, по-прежнему не в силах преодолеть безотчетный страх перед предстоящим разговором.
- Не желаешь отправиться сразу в спальню и заняться любовью?
- Разве ты не хочешь выпить сначала чашечку? Ты находился в пути целый день! Пойдем, я поставлю чайник.
С этими словами Джулия повернулась и направилась в кухню.
Стефан последовал за ней, чувствуя нарастающее раздражение. Хорошо же она его встречает! Уж не думает ли она, что он проделал всю эту дорогу, чтобы его накормили и напоили, как проголодавшегося ребенка?
- Знаешь, француженка никогда бы не встретила своего возлюбленного подобным образом, - колко заметил он.
Джулия резко повернулась.
- Тогда советую тебе найти в качестве замены француженку!
- Ты так же гостеприимна со всеми твоими мужчинами? - совсем уже зло спросил он.
Как будто у нее армия любовников! Джулия неожиданно почувствовала себя плохо - закружилась голова, тошнота подступила к горлу. Это еще раз напомнило ей о тайне, из-за которой отношения со Стефаном не могли оставаться прежними. О маленькой тайне, которая жила у Джулии под сердцем и росла с каждым днем.
И вдруг она ясно осознала, что скрывать свое положение дольше не имеет смысла. Это значило бы обманывать Стефана, притворяясь, что все идет как обычно. Признаться потом, лежа в его объятиях? Это только усилит разочарование и, пожалуй, приведет его в еще большую ярость.
- Сядь, Стефан, - сказала Джулия устало.
Он внимательно посмотрел ей в лицо. Что-то не так. Он почувствовал это с самого начала, когда, подъехав к дому Джулии, обнаружил, что окна ее спальни занавешены, а сама она не торопится его встречать. Но тогда он решил, что Джулия просто волнуется, принимая его у себя.
Но Стефан был уже однажды у нее, и потом она не принадлежала к тем женщинам, которые жаждут одобрения обстановки их дома и переживают по этому поводу.
Так в чем же дело?
Стефан молча пододвинул стул и сел, вытянув ноги. Лицо его было бесстрастно.
- Сейчас. Только я налью чаю.
Он не произнес ни слова, сидел и ждал.
Джулия сняла чайник с плиты и стала заваривать чай, хотя прекрасно знала, что ни он, ни она к нему даже не притронутся. Но надо же было что-то делать! И почему Стефан ничего не говорит? Почему застыл как статуя, в холодном молчании? Мог бы и спросить, что случилось, и тем самым помочь ей.
- Я жду ребенка.
Словно удар грома раздались в мертвой тишине кухни ее слова. В первую секунду Стефану показалось, что он спит и видит кошмарный сон.
- Подойди и посмотри мне в глаза, а затем повтори еще раз то, что сказала.
Джулия оперлась о стол, словно в поисках поддержки. Набрав побольше воздуха в легкие, она, как он и просил, посмотрела ему в глаза.
Но не увидела в них ни гнева, ни ярости, как ожидала. Они вообще ничего не выражали. Стефан пристально смотрел на Джулию и чего-то ждал. Как будто перед ней сидел незнакомец. И действительно, таким она его еще никогда не видела.
- Я жду ребенка, - повторила она громче.
Стефан инстинктивно взглянул на живот Джулии, словно надеясь увидеть подтверждение ее слов, но серый шерстяной свитер был для этого слишком неподходящей одеждой.
- Поэтому ты не хотела заниматься любовью?
Спокойный, тихий голос подействовал на Джулию как бальзам. Впервые с момента его приезда страх немного отпустил ее. Стефан - умный мужчина, очевидно, он понял, что злиться не имеет смысла.
- Да, я подумала, что в нынешних обстоятельствах это было бы неуместно.
Улыбка, больше похожая на гримасу, исказила его лицо.
- Неуместно? Для кого? Для тебя или для ребенка? Или для того дурака, который приходится отцом этому ребенку?
Раньше Джулия думала, что негативные эмоции могут выражаться только в криках, громких обвинениях или проклятиях. Теперь она поняла, что ошибалась. Презрение, которое звучало в его словах, произнесенных еле слышно ровным тоном, оказалось куда страшнее. Она уставилась на Стефана в оцепенении, стараясь понять, в чем он ее обвиняет. Если он хочет найти виновного, то вина лежит на них обоих.
- Стефан, я...
Он холодно перебил ее:
- Ты уже была беременна, когда спала со мной в те выходные, в Париже, да? - Стефан так и впился в нее инквизиторским взглядом. Не думаю, что отец ребенка признает его своим, если узнает, что ты спала с другим мужчиной. Но не беспокойся, он не услышит этого от меня. Я унесу сию великую тайну с собой в могилу.
Какие безжалостные у него глаза, мелькнуло в голове у Джулии.
- И надеюсь, - продолжил Стефан, - я никогда больше не увижу тебя.
Словно наблюдая за всем происходящим со стороны, Джулия видела, как он поднимается со стула, поворачивается и уходит. Все как в замедленной съемке. Только когда Стефан оказался уже у двери, Джулия снова обрела дар речи и выкрикнула вслед:
- Но это твой ребенок, Стефан! Твой!
Он резко остановился. Джулии показалось, что наступившая тишина продлится вечно.
- Что? - Короткое слово прозвучало как выстрел. Тягостная тишина разбилась на миллиарды звенящих осколков.
- Ты - отец ребенка, - беспомощно повторила Джулия.
Он повернулся и громко рассмеялся.
- Это не правда!
Что-то в тоне его голоса, надменном и презрительном, задело Джулию и вернуло к реальности. Какое право он имеет так с ней разговаривать? Оскорблять ее? В Джулии вдруг проснулась обычная самоуверенность. Она снова стала той сильной, с твердым характером женщиной, какой ее знали друзья и близкие. Мысль о ребенке, которого она носит под сердцем и которого так упорно отказывается принять его отец, придала ей решимости. Накопившийся гнев вылился наружу. С гордо поднятой головой она произнесла: