— Не нам с вами учить молодежь как им править, — по-дружески похлопал по плечу князя Дарвийского подошедший Фели. — Как ваши внуки, мой милый друг?
— Растут, — с теплотой отозвался дарвийец. — Скоро женю старшего и уйду на покой.
— Неужели вы устали? — приподнял бровь Фели.
— Как тут не устанешь за пятьдесят-то лет на троне. Уже мозоль на заднице отсидел, — ворчливо ответил князь, и оба правителя рассмеялись.
— Мой тоже все в девках ходит пока, а ведь будь у вас не парень…
— За чем дело встало, волосы ему отпустим, платье наденем — и в жизнь не отличишь, — по-старчески, вперемешку с кашлем расхохотался дарниец.
— Господа! — во всеуслышание обратился Вери. — Пройдемте в соседний зал. Спектакль вот-вот начнется, не будем заставлять актеров ждать!
Гости двинулись в открывшиеся двери. За ними находилась широкая винтовая лестница, ведшая на второй этаж, в небольшой театральный зал, рассчитанный на сотню человек. Сцену скрывал синий занавес. Царил полумрак — зал не освещался, лишь над сценой на тонких цепочках висели небольшие лампы.
Мест в зале хватило не всем. Поэтому чиновникам пришлось стоять за задними рядами, подпирая обитые шелком стены.
Когда все гости расселись, занавес открылся, и началось представление. Сначала на сцену выбежал актер и разбил колбу с перицским газом. Тот, вступив в реакцию с воздухом, издал громкий хлопок и превратился в короткую, но яркую вспышку. За вспышкой на сцене появилась девушка в белом сари — она символизировала Анастасию.
— О, великий, ну почему сарбийцы никак не угомонятся со своей верой, — недовольно пробурчал князь Тэрский.
— А вы чего ожидали, что они раскроют секрет изготовления оружия? — прошептал в ответ сидевший рядом король Розельдонии.
— Есть же множество достойных произведений, даже написанных сарбийцами. Почему бы не поставить на сцене их?
— Потому что этот старый пень, Вери, слишком самолюбив и считает, что если он занимает высший духовный сан, то и все вокруг должны восхвалять его веру.
— И ведь как настойчиво он не хочет отдавать власть внуку!
— Вы с ним знакомы?
— Да, прекрасный образованный парень. С ним бы мы нашли общий язык, и нам бы не пришлось в сотый раз пересматривать одно и то же представление. Да-да, пришел великий правитель в земли Куш, — передразнивал играющих актеров князь. — Слышали, знаем.
— Так встаньте и объявите им об этом, — полушутя призвал к действию разбушевавшегося князя король Розельдонии.
— Не могу. Мы уже договорились, что наша страна совместно с Южной Магнолией и Большими соснами в 2371 году примет Игры Земли Куш. Если я сейчас встану, то моя страна лишится всех привилегий, которых я так долго добивался.
— Что, если я вам сделаю предложение, от которого вы не сможете отказаться?
— Судя по вашему тону, я должен буду вступить в конфронтацию с соседями и Сарбией? Нет, я не готов пойти на это.
— Подождите, прошу вас, — король почувствовал, как его план сыпется, как карточный домик на ветру, — вы же сами говорили мне, что вас очень интересуют торговые связи с Керцией…
— Но не в ущерб отношениям с соседями.
— Вы даже не выслушали меня! — возмутился король.
— Давайте посмотрим выступление, от которого мы столь невежливо отвлеклись. А к нашему разговору вернемся после Игр Земли Куш.
Глава 12
Порт Нори, Вернийская империя
9 день Красного Лета
Долгие семь дней плавания Труа в скуке мотался по кораблю, пока его друга тошнило в каюте. А тот парень с палубы, с которым он познакомился в первые дни плавания, Лкам Уонса, точно испарился. Остальные пассажиры были не очень разговорчивы, и все попытки Феро завязать с ними разговор оказывались тщетны. Поэтому парню больше ничего не оставалось, как сесть за книги. И к девятому дню Красного Лета, когда корабль прибыл в Вернийский портовый город Нори, у Феро не осталось непрочитанных книг.
— Неужели приплыли? — сине-зеленое лицо Моты показалось в дверях каюты Феро.
Труа был рад увидеть Кушту, но в то же время ему было грустно смотреть на друга, измученного долгим морским путешествием.
— Не совсем, но стоянка будет долгая — целых пять часов! — приободрил Феро товарища.
— Тогда прочь с корабля. Я хочу почувствовать под ногами твердую землю.
Сходя по деревянному трапу, Труа придержал Моту под руку — у того все еще кружилась голова.