— Если ты хочешь всю оставшуюся жизнь провести в тюрьме, то вперед, не смею мешать, — обернувшись, ответила Анви и продолжила идти дальше.
— Ну, объясни! — кинулся догонять девушку Труа, все еще желавший выведать секрет красных огней.
— Почему все мальчишки одинаковые?
— О чем ты говоришь? Да неужели так трудно со мной поговорить! — Феро не выдержал и, взявшись за плечо девушки, развернул ее к себе лицом.
— Мой друг, — девушка еще сильнее покраснела и, казалось, что она вот-вот расплачется. Труа стало стыдно за свою грубость.
— Он тоже пытался дойти до огней? — догадался Феро.
— Да. Его звали Лехуа. Мы вместе учились, потом вместе приехали сюда на практику. Ты не знал, а нас сразу предупредили о том, что не стоит даже думать о красных огнях. Но Лехуа это только заводило, он был азартным и считал, что для него закон не писан, — Анви больше не пыталась скрыть слезы. — Мне не удалось его переубедить, и в одну из ночей Лехуа ушел из деревни и отправился к красным огням. Наутро мне сообщили, что он в тюрьме Красной Горы за разглашение государственной тайны на двадцать лет.
— Значит, сегодня ты к нему ездила?
— Нет. К заключенным по такой статье никого не пускают. Их удел — одиночная камера. Но хотя бы оставляют жизнь, в Вернийской империи разорвали бы буйволами. С утра я ездила на почту, отправляла ему посылку.
— Он тебе тоже письма пишет?
— Нет, им нельзя.
Труа обнял Анви и прижал ее заплаканное лицо к своей груди. Ему было очень стыдно и очень грустно.
— Я думала, что, если ты ничего не будешь знать о красных огнях, то и не пойдешь туда. Мне казалось, что так я смогу огородить тебя от участи своего друга. Но, видимо, они зачарованы, — девушка печально усмехнулась.
— Я больше не пойду туда. Обещаю, — твердо ответил Труа, и, обернувшись, с грустью взглянул на загадочные, манящие красные огни на горизонте. Он понимал, что их тайна останется для него неразгаданной и оттого сердце щемило болью. Но ни одна тайна не стоила его свободы. — Ты любила его, да?
— Да, — тихо ответила Анви.
— А далеко эта Красная Гора?
— На соседнем острове… В паре дней пути.
Труа вытер слезы с лица девушки и, приобняв за плечи, повел в сторону деревни.
Глава 18
Алингасан, Илегия
16 день Красного Лета, 2368 г.
— Святые братья Асхольд и Мироль, да сколько ж можно пить? — выругался капитан корабля, старый морской волк, прошедший на своей «Лишири» двенадцать морей от Сарбии до Шарака. Потерявший палец на ноге и невинность в боях при Антрене, он крайне щепетильно относился к морю и его законам, один из которых строго запрещал алкоголь на корабле. Но шаману было плевать. Все три дня пути он только пил и спал. А капитан не мог ничего ему возразить, поскольку шаман был дорогим во всех отношениях гостем.
— Если бы ты знал столько, сколько знаю я, то бы тоже пил.
— Пьянство на корабле к беде.
— Не бойся, Афельт, Ихро[36] бережет нас.
— Что это еще за нарвих[37]? — капитан сплюнул прожеванные морские водоросли за борт.
— Сам ты нарвих! — разозлился шаман. — Ихро — единственный верный бог. Только глупцы могут чествовать Богов Крови и Белого.
— Зря ты так говоришь, — вздохнул Афельт, — Белый Бог спас мой корабль от гибели в ледниках вблизи Северного Тастана. Я видел горы льда так же близко, как тебя сейчас. Если бы Белый Бог не отвел их от нас, то мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
— Глупец! — злобно выругался шаман, одним глотком опустошил очередную бутылку и удалился вниз к себе в каюту.
В очередной раз капитан пожалел, что взял на борт шамана. Но за него давали два солнечных, и Афельт не мог отказать. Старушка «Лишири» уже требовала капитального ремонта, денег на который у старого моряка не было. Афельт любил свой старый корабль, одно из немногих парусных судов, оставшихся на плаву. Все повсеместно перешли на новые быстроходные суда на паллиановом двигателе. Старый капитан временами грустил об ушедшей допаллиановой эпохе, и в то же время понимал, что наука не стоит на месте, и корабли станут плавать только быстрее. Ему тоже пора было делать свой выбор.
На горизонте показалась черно-зеленая полоска земли. Афельт улыбнулся, но улыбка получилась печальной.
Пришвартовав корабль в порту Алингасана, капитан поспешил в трактир. Женщины и выпивка — предел мечтаний моряка, съедали все его накопления. Да и какие еще могли быть радости у человека, за всю свою жизнь почти не вступавшего на твердую землю?
37
Нарвих — своего рода "черт" в религии Белого Бога. Вера в Белого Бога распространена в северных странах Анхара, в том числе Амносии. Известен в Керции как Кровавый Бог.