— Я с миром, — на всякий случай уточнила и уже более адресно обратилась к старшему заводиле в этой банде вымогателей.
Рассказывать и объяснять пришлось еще где-то минут пятнадцать. Правда, парень был смышлёный, потому суть уловил очень быстро.
— Ты готов? — спрашивала я не просто так.
По той же поправке к закону, ребенок, воспользовавшийся ей, полностью переходил на попечение и под опеку государства до своего совершеннолетия — вне зависимости от наличия живых и здоровых родителей.
Мальчишка молча кивнул, еще что-то там нашептал своим младшим, и потом, стараясь выговорить четко и ясно, стал произносить положенную формулу прошения. Брат с сестрой тоже не отставали и пытались в точности повторить за ним. Правда, получалось это у них не всегда хорошо — истерика дала себя знать, и оба малыша все время заикались. А полуторогодовалая девчушка и вовсе коверкала нужные слова так, что их понять было только условно возможно.
Дальше дело пошло быстрее. Обрадованные разрешением проблемы соцработники максимально быстро переоформили документы и поспешили забрать успокоившихся детей с собой. Сначала в офис соцслужбы, а потом уже в более пригодное место для проживания.
Отпускать малышню не хотелось, потому смотрела на их отъезд с небольшой тоской. Если верить все тем же работникам социальной службы, уже к вечеру детей для начала разместят в номерах какого-нибудь пансиона. И уже потом в течение месяца решат вопрос с государственными опекунами, что будут жить с ними и воспитывать, а также вопрос с постоянным жильем.
Будет ли это тот самый дом-музей — не знаю, но на всякий случай телефоны у бывших соратников по борьбе с истерикой взяла. Была слабая надежда на возможность отслеживать судьбу карапузов, с которыми так неожиданно меня свела жизнь.
— Ну что, поехали? — голос напарника вывел из состояния задумчивости и заставил неприятно поежиться — рубашка оказалась вся мокрая. Все же дети иногда могут с тебя запросто семь потов согнать.
— Давай, — кивнула не глядя, — «драгоценные родители» уже заждались.
Ирония моя была более чем уместна — стоило только увидеть, как превосходство вперемешку с ехидством на лице «безутешной мамаши» в очередной раз сменилось на злость и недовольство. Ну да, куда интереснее было наблюдать через большие окна в гостиной за нашими плясками с бубном вокруг их детей.
***
— Итак, Вы утверждаете, что все… — тут я запнулась, пытаясь подобрать слово поприличнее, — мм… совершенные вами действия сексуального характера происходили по обоюдному согласию, и никаких сумм или иных материальных ценностей за предоставленные услуги вашим подчиненным с рабочим псевдонимом «утончённая Джози», а также другим… мм… производственным инвентарём, — в этом месте моей речи громко закашлялся Уорк, пытаясь кулаком скрыть улыбку и начинающееся злобное хихиканье над моим наименованием изъятой порнокуклы, — не взымались?
— Так и есть, шериф, — мелко затряс утвердительно головой хозяин борделя, — так и есть.
— Но ваш сотрудник дал совершенно иные показания, — гнула я свою линию, давая возможность этому похотливому коз… кролю самостоятельно загнать себя в ловушку.
— Врёт ведь, госпожа, — тем временем разорялся тот, — как пить дать, врёт!
В процессе произнесения собственной речи распалялся он все больше, пытаясь если и не откреститься от проблем, то хотя бы частично переложить их на других. Мол, каюсь, всегда кобелиностью страдал, но только за-ради себя и в личных целях, и никак не мог бы в доме у любимой устроить еще один — в этот раз нелегальный — бордель.
И у него бы это получилось — выпутаться, я имею в виду — если бы не одно «но». Уж не знаю, кому пришла в голову такая замечательная идея, но наши эксперты чуть не пи… прыгали от счастья, обнаружив встроенную видеокамеру в конфискованном биороботе. Скорее всего, идея принадлежала дамочке, которая сейчас сидела в изоляторе и ждала своего «звездного» часа эксклюзивного интервью. И не надо мне говорить, что во мне говорит предвзятое отношение к ней. Вовсе нет, просто голый расчёт из серии «ищи, кому выгодно».
В смысле, кому выгодно поставить эту милую записывающую штуковину размером с мой мизинец во внутренности секс-машины.
Постоянный доступ к этой чудо-машине имели только сутенер, который сидит сейчас напротив меня (заметьте, спокойно сидит и не дергается, не елозит, значит, скорее всего, не знает, что у нас в руках такая улика) и с пеной у рта доказывает совсем обратное тому, что мы увидели на видео. Вряд ли мужчина был бы так спокоен, зная, что у нас в руках прямое доказательство его вины. Не дурак же он, чтобы надеяться, что аппаратура полиции не найдет в его порно-игрушке такую дополнительную деталь.