Не то чтобы мне не доверяли… просто я сама ощущала настойчивую потребность в небольшой передышке.
Весь пафос и гордыня с дамочки слетели уже с первых слов моего начальника. Достаточно было только намекнуть на желание главы рода Рха пообщаться с ней лично как с той, кто была небезразлична его племяннику.
И все равно дамочка хитрила и юлила, пытаясь утаить хоть что-то или, по крайней мере, переиначить себе на пользу. Слушать ее было противно, но и уйти я права не имела. Надежда на то, что она проколется, все еще существовала.
Окинула еще раз внимательным взглядом список, выданный на-гора предыдущим допрашиваемым, и замерла. В десятой строке на слабо светящейся в темноте голографической проекции ручного комма мерцали знакомые имя и фамилия.
Старый друг и верный соратник Мих-ала оказался одним из многих, кто тогда посетил такой гостеприимный дом подозреваемой. Конечно, сказать, что это уже причина для подозрений, нельзя. Но и просто так оставить эту зацепку без внимания невозможно.
Черт! Вот, попой чувствовала, что не просто так мой бывший такое внимание к этому делу уделил! А знает ли он, где и чем развлекается его дружок?
***
Домой добралась глубоко за полночь. Остаток дня выдался просто убийственным. Задержанная дамочка такого в своих показаниях наворотила, что чувствовало моё мягкое место — еще долго нам всё это разгребать придется, пытаясь отсортировать крупицы правды от тонны наговоров и лжи.
Потом прибыла группа, проводившая повторный обыск в доме лоретки. Тайник с накопителями, на которых были запечатлены видео с другими клиентами нелегального борделя, они, конечно, откопали. Но… лучше бы они этого не делали. Количество предоставленных улик было такое, что я отчетливо ощутила: на ближайшую неделю стоит забыть даже вид собственной кровати — спать мне будет некогда.
И под конец этого сумасшедшего рабочего дня мой собственный напарник решил меня доконать. Нет, не очередным заявлением начальству с просьбой о переводе. Ему взбрело в голову вызвать меня на откровенный разговор. Глупость несусветная. Тем более под конец такого бешенного дня.
Медленно раскачиваясь на своем стуле, с тоской думала о том, что даже отказаться от этого чертового разговора не могу — все же человек (вернее, не человек) сам, впервые за столько времени, пошел на контакт. Вот и сидела, ожидая, пока собеседник соберется с силами и наконец родит свою пламенную речь, надеясь, что этот спич надолго не затянется.
Напарник сидел рядом, у торца моего рабочего стола, на совсем неудобном стуле для посетителей, опираясь спиной на тонкую перегородку в две трети человеческого роста, что огораживала мое личное пространство от остальных.
— Список видела? — решился все же он и начал с самого нейтрального — с работы.
Успела еще пару раз качнуться, пока не сообразила, о чем он.
— Ты имеешь ввиду десятую строку нашего замечательного рейтинга извращенцев-подпольщиков? — криво усмехнулась.
М-да, а я уж губу раскатала. Разговор по душам какой-то придумала. А ларчик-то просто открывался, оказывается. Моему недоразведённому сотруднику всего лишь надо выяснить, не буду ли я палки в колеса расследования вставлять, дружков бывшего прикрывая.
— И его тоже, — осторожно ответил он, видимо, не понимая, как отреагировать на мой зло веселящийся оскал. Улыбкой назвать это сложно было.
Достали все! И он тоже достал! Что ли в Храм сходить, жертву принести — вдруг повезет, Силы услышат, и от меня наконец все отстанут?
— Фигура примечательная, — все же попыталась сделать вид, что не понимаю истинной подоплёки заданного вопроса, — его повесткой в наш участок не вызовешь, если хотим получить хоть какие-то показания. Придется к нему ехать. Хорошо, если врасплох застанем и хоть что-то до появления адвоката выясним.
— А если кто-то с ним поговорит, чтобы был с нами более приветлив? — от последней фразы даже поперхнулась водухом от неожиданности.
Я не ослышалась? Это он мне сейчас намекает, чтобы я уломала Гато надавить на дружка? Поразмыслила еще минутку, прокручивая поданную идею со всех сторон…
— Задумка интересная, но малоэффективная, — качнула головой, — как бы хуже не было. Наши отцы города за репутацию сейчас трясутся неимоверно. Всколыхнем болото в открытую — не отмажемся потом. Лучше уж по-тихому.
— Тебе лучше знать, — ехидная ухмылка окатила своей долей презрения с головы до ног, — это же ты у нас в этом болоте, как рыба в воде.