— Ну что, голубчик, — оскал снова появился на моем лице, от чего несчастный задергался еще сильнее. Зря — конвойный сцепил с кольцом на металлическом столе руки задержанного достаточно качественно. По-моему, даже слишком, но я в это вмешиваться не буду. Хочет перестраховаться, пусть его, — расскажи-ка ты мне еще раз свою историю о своих шпионских игрищах и неудавшейся попытке шантажа.
Бедняга глаза выпучил, дернулся и посмотрел испуганно, словно пытался вычислить, о чем именно он проболтался и как угадать, что говорить, чтобы не попасть впросак и не сболтнуть еще чего лишнего.
— Так я это… — мотнул неопределенно головой, — вроде все рассказал.
Взглянула на него нехорошо так, с прищуром.
— А ты еще раз повтори, — ответствовала я, уже добавляя в голос немного угрозы.
— Госпожа шериф, ты… вы хоть намекни, о чем речь, — после минутного ерзанья заканючил он, — я ж тогда в отходняке был — много чего лишнего наворотил. Сами знаете, язык — что помело.
— Ой, что-то мне с трудом верится в то, что ты совсем ничего не помнишь, — но все же решила подтолкнуть его память в нужную сторону, — теплицы — ничего тебе это слово не напоминает?
— Ох, так вы об этом? — то ли с облегчением, то ли с разочарованием пробормотал он, — это мы с радостью…
И только собрался вещать, как я остановила его вверх поднятым указательным пальцем, требуя на минуту прерваться. Вызвала на столе сенсорную панель, нажала комбинацию из трех кнопок и четко проговорила:
— Пятнадцатое число шестого месяца тысяча двести пятьдесят третьего года от Пришествия, — взглянула мельком на комм, — восемнадцать сорок пять. Допрос Феодора Пытник по делу номер триста двадцать пять дробь один об убийстве Теора Рха, — устало перевела снова взгляд на задержанного, — теперь можешь продолжать.
— Какое убийство? — вместо этого перепугано пролепетал заключенный, — госпожа шериф, воровал — да, признаю, но я никого и никогда не убивал!.. — Уже на истеричной нотке закончил он свою короткую тираду.
— Да тебя никто и не обвиняет… пока, — усмехнулась ему, — просто расскажи правду, чтобы мы в твоей невиновности убедились.
— Да что рассказать-то?! — попытался возмутиться он.
Это он зря. Молча погрозила ему пальцем, а потом, как бы невзначай, ткнула в одну неприметную точку у основания шеи. Ничего смертельно опасного не произошло, даже следов воздействия не оставило, а вот неприятных ощущений нервным окончаниям мужичка доставило массу. Да так, что у бедняги, сидящего напротив, только глаза выпучились — рот открыть он так и не смог. Тоже особенность данного приема. Минутная, но все же.
— Расскажите мне, господин Пытник, когда, сколько раз и при каких обстоятельствах вы бывали в пригородном секторе десятого округа?
Бедный еще больше выпучился, но все же начал соображать, что от него хотят.
— Так я там всего один раз и был, — начал он свое повествование, — мне тогда срочно надо было уходить… ну, вы сами знаете, по каком делу, — замялся он.
— Вы имеете в виду дело о хищении денежных средств из кассы родного предприятия в размере двухсот пятидесяти тысяч дени и ста двадцати одного деси? — уточнила я.
— Да, так я и говорю…
— Которого числа это произошло? — не дав договорить снова перебила.
— Дык месяц уже будет поди, как у нас оплата за крупный заказ поступила, так я и эт… того, оступился с пути исправления, значит.
— Для протокола, — проговорила я громко, — ограбление на заводе «Герме-Ос» было свершено тринадцатого числа пятого месяца сего года, — и, уже обращаясь к допрашиваемому, — продолжайте.
— Ну так вот, — снова попытался настроиться на серьезный лад рассказчик, — у моего кореша перед этим день рождения был, вот мы и гульнули… в общем, отходняк у меня был — страшное дело! — вот черт и дернул кассу сковырнуть, а когда осознал, что натворил — было поздно. И куда деваться-то оставалось? Вот я в бега и ломанулся. Решил это дело в дачном домике у старого… кхм… знакомого пересидеть поначалу. А там… — махнул головой, будто конь хвостом муху отгоняет, — никого нет — скукота смертная. Вот и бродил я по вечерам в окрестностях — природой, значит, любовался.
— И что же было дальше?
— Ну так где-то на десятый день «любований», — при этом скривил такую кислую морду, будто полный рот лимона напихал, — и увидел его.
— Кого?