7.
А в доме отмечали день рожденья,
и раздували уголь для кажденья,
чтобы курился ароматный ладан,
чтоб, как всегда, катились слёзы градом,
и под привычный звон ножей и вилок
среда стреляла вторнику в затылок.
8.
Посмотришь на времён круговращенье —
повсюду страсть, и ненависть, и мщенье,
Не человек ли сеет эту смуту?
Уже секунда целится в минуту,
горит четверг, подорванный на мине,
пылает время, как огонь в камине.
9.
Да, времени убийственно движенье.
Но жизнь твоя — не жертва всесожженья.
Смотри: простой горшечник любит глину,
отец опять идёт навстречу сыну,
хотя он умер в старом доме блочном
и прах его укрыт ковром цветочным.
10.
Гвоздики, георгины, маргаритки,
те, что росли в деревне у калитки,
в саду дрожали и в гробу лежали,
и украшали времени скрижали —
теперь они в своей красе нетленной —
дни нашей жизни — звёзды во Вселенной.
* * *
Какую тайну ты вдруг нащупал,
припав к могучему лону жизни?
Молитва держит небесный купол
над красной глиной в твоей отчизне,
растит могучие корни кедра,
раскаты грома родит глухие,
скрепляет силой земные недра,
сияет солью морской стихии.
Покуда ночью звучат над миром
в лесной глуши соловьёв коленца,
покуда хочет безбожный Ирод
в девичьем чреве убить младенца,
молись дыханьем, молчаньем, словом,
молись, во сне проливая слёзы,
смотри, как в мире, простом и новом,
ныряет ангел в листве берёзы,
как безмятежно смеются дети,
как рад ручей водяному платью…
Живи спокойно на этом свете,
открытым сердцем припав к Распятью.
* * *
Стемнело. Месяц молодой
растёт в своей пустыне чёрной.
Над потемневшею водой
вознёсся крест нерукотворный.
Расстаться с прошлым не спеши,
не слушай соловьиных басен:
всё так же пуст пейзаж души
и тёмный путь её опасен.
Зачем спасённый человек
в тоске раскидывает руки,
когда земля, и дождь, и снег
сотворены из крестной муки?
* * *
Михаилу Ильичу и Ирине Ильиничне — с любовью
В окнах города заиндевелого,
на ладонях его площадей,
среди снежного марева белого
вижу тени идущих людей.
Вот берёз обнищавшая рощица
от мороза дрожит поутру,
вот идёт человек — и полощется
край одежды на резком ветру.
Снег мелькает, колышется, крутится,
то взлетает, то падает ниц…
А его молчаливая спутница
кормит хлебом замёрзших синиц.
Как орех позолоченный греческий,
спит луна в одеянии тьмы.
Что же делать душе человеческой
среди холода этой зимы?
Спать, расставшись со слухом и зрением,
в ожидании завтрашних мук
или молча принять со смирением
хлеб надежды из ангельских рук?
* * *
1.
Уснула липа, что-то лепеча,
над ней опять зажглась звезды свеча,
мать молится о чадах непослушных,
темна вода во облацех воздушных.
2.
И знаю я — среди пустых полей,
где бродят овцы пажити Твоей,
скрывается приют для плоти бренной,
застеленный ковром травы смиренной.
3.
Кто говорит у жизни на краю:
«О Господи, прими свечу мою,
пусть свет её растёт в ночи холодной,
как тощий злак среди земли бесплодной…»
4.
Просящему, о Господи, ответь,
как в этом мире научиться петь,
как тронуть струны гуслей и псалтири,
чтоб слабый звук в холодном этом мире
5.
Тебя хвалил, Тебя благодарил?
Чтоб в высоте степной орел парил,
чтоб здесь, в степи, у стен земного града
собрал пастух рассеянное стадо?