— Поведение мисс Леран в прежних школах, которых, к слову, было целых шесть…
На этом моменте он сделал эффектную паузу, чтобы дать окружающим насладиться моментом, однако никто не ухмыльнулся или произнес хотя бы слово. Все это время его глаз продолжал быстро подергиваться, как от нервного тика.
— Оставляло желать лучшего, — хрипло закончил он, слегка склонившись над моей головой.
Я заметила, что Джин побледнела и нервно хватала ртом воздух. Мне тоже было не по себе: тики усилились и перешли с глаза на всю правую сторону его лица, отчего неприятная физиономия учителя приобрела еще более безобразный вид. Наблюдая это прямо перед собой, мне стоило неимоверных усилий сохранять безразличный вид.
— Что ж, — выпрямившись и окидывая взглядом перепуганный класс, продолжил учитель, — какое счастье, что в нашей великой школе работают профессиональные педагоги, которые помогут исправить эту сложившуюся … кхм … тенденцию. Поэтому цифра семь в жалком резюме мисс Леран, пожалуй, будет последней.
«Размечтался», — зло подумала я, мечтая, чтобы он наконец отошел от моей парты.
К моему большому облегчению, мерзкий учитель так и сделал. Вернувшись на свое место, он повернулся спиной к классу, открутил вытащенную из кармана пиджака железную фляжку и сделал судорожный глоток. Я с ужасом наблюдала, как неизвестная жидкость, коснувшись его внутренностей, заставила его хилое, слабое тело конвульсивно передернуться, как будто по нему вдруг пробежал мощный электрический разряд. Мои одноклассники, как по команде, потупили глаза в парту. Я могла их понять — зрелище и вправду было отвратительное.
Утерев рот дрожащей ладонью, учитель, лицо которого наконец прекратило дергаться в приступах тика, громко приказал ученикам открыть тетрадки и принялся диктовать лекцию. На мое несчастье, это был урок физики.
Я оглянулась на Джин. Она еще была бледной, но уже приходила в себя. Открыв тетрадку, она принялась торопливо записывать. Я тоже открыла свою, но выводить скучные формулы мне не хотелось. Время текло ужасно медленно, и я мечтала только о том, чтобы этот день наконец подошел к концу. Делая вид, что я тоже записываю, чтобы вновь не привлечь внимание мерзкого учителя, я рисовала свой старый дом со всеми мельчайшими деталями, какими я их помнила.
И почему раньше я не умела это ценить? В моей голове живо возник знакомый образ — я приезжаю домой на каникулы, Томми, наш дворецкий, открывает дверь и слегка улыбается.
— Рад, что вы снова дома, мисс!
К сожалению, он единственный, кто действительно по-настоящему этому рад.
Я следую по коридору к кабинету отца, он молча кивает мне, не отрываясь ни на секунду от телефона. Мама конечно же планирует очередную гламурную вечеринку. Она не любит, когда я ей мешаю. Не отвлекаясь от длинного списка, в котором все расписано по полочкам, она слегка проведет рукой по моим взлохмаченным после дороги волосам и продолжит обсуждать детали со своей ассистенткой. Вот я и дома.
Что теперь будет с нашим огромным поместьем? «Его продадут, чтобы покрыть долги», — некстати подсказал мне внутренний голос. «Заткнись», — ответила я ему, стараясь прогнать эту мысль прочь. Наконец прозвенел спасительный звонок, и ученики в спешке засобирались, стремясь поскорее покинуть кабинет. Следуя к выходу с гордо поднятой головой, я заметила, что учитель провожает меня злобным взглядом.
Однако мысли о нем быстро вылетели у меня из головы. На этот раз толпа в коридоре текла в направлении лестницы — настало время ланча. Почувствовав недвусмысленное бурчание в животе, живо напомнившее мне, что я уже двое суток ничего не ела, я направилась вслед за остальными.
Огромная школьная столовая расположилась на первом этаже. Входом служила массивная, чугунная, двухстворчатая дверь, которая в это время была распахнута настежь. Мое внимание тут же привлекла стеклянная венецианская люстра, сверкающая, словно тысячи скрепленных вместе бриллиантов. Чтобы добавить света по углам, на стенах столовой, не имеющей окон, висели небольшие подвесные светильники в виде раскрытой пасти льва. «И что у них с этим львом?» — подумала я. Его вид так намозолил мне за день глаза, что меня невольно охватило раздражение, и я поспешила переключить внимание на остальное пространство. Над головой несколько высоких мраморных колонн поддерживали отделанный лепным декором потолок, а пол покрывал дорогой паркет. Шикарный интерьер столовой показался мне чересчур снобским и помпезным. Интересно, кто все это финансировал? И зачем вкладывать столько денег в школу, которая находится в какой-то глуши?