Машин на трассе было много, но после поворота на Мисяш все рассосались. Иван поехал один, расслабился. Собрать всё внимание пришлось перед самым неприятным извилистым участком – дорогу застилал туман. Иван снизил скорость и погрузился в белую пелену. Противотуманки не справлялись, и он ехал с аварийным сигналом, едва касаясь педали газа.
Правый парктроник настойчиво запищал, и Иван остановился. Сердце отплясывало тарантеллу, а глаза напряжённо всматривались вперёд. Ничего. Но парктроник надрывался. Иван вышел из машины. Одежда тут же промокла, тело пробил озноб. Вытянутая рука растворялась в белой гуще. Иван, перебирая ладонями по машине, двинулся вперёд. Ноги ставил медленно, ощупывая дорогу.
У самого бампера возвышался столб с табличкой. Иван встал на цыпочки и с трудом разобрал: «Спа-отель «Баба-Яга»», стрелка указывала налево. Иван покрутил головой – куда ни глянь, всюду молоко. Ехать в такую погоду по серпантину – безумие, просто стоять на дороге – риск: кто-нибудь да снесёт машину, как он только что чуть не снёс столб. Зато есть шанс, что в лесу, куда указывала стрелка, тумана меньше. На худой конец там можно переждать, не боясь других автомобилей.
Иван сел за руль, по привычке включил левый поворотник и только потом вспомнил, что с аварийкой бесполезно. Машина сползла на просёлочную дорогу, опоясанную лесом, просвечивающим сквозь туман. Плотность его сходила на нет. Марь, будто живая, сползала в сторону дороги и там стояла стеной, как заварной крем на торте.
Иван думал было остановиться и переждать, но фары высветили развилку, а посреди – дерево с табличкой: «Спа-отель «Баба-Яга»». На этот раз без стрелок. Иван задумался, какой дорогой ехать. Машина смотрела влево, так что, если выбирать правую тропу, то придётся сдавать назад и выворачивать руль. Лишних движений в ночном лесу делать не хотелось, и Иван положился на случайный выбор своего железного коня.
Чем больше он удалялся от дороги, тем ниже опускался туман, и теперь лишь невесомая дымка стелилась под колёсами. Ветки стучали в окна, скребли по корпусу машины.
Дорога привела к деревянному забору. Добротный и высокий, он казался глухим и неприступным. Иван взглядом искал ворота или калитку. Он приоткрыл окно, запах влажной зелени проник в салон, защекотал ноздри. Мелкие мушки мелькали в свете фар, вскрикнула птица. И тишина. Как вдруг музыка. Иван вздрогнул, схватился за телефон. Лена.
– Вань, т.. гд..? – булькала трубка.
– Я рядом, под Чебаркулём. Туман жуткий, переночую в отеле, а утром – к тебе.
– Что?
Связь была ужасная. Иван повторил свою речь.
– Вань, я тут…
– Ленок, не слышу. Давай утром поговорим. Люблю тебя.
Она ответила, что тоже – он скорее догадался, чем расслышал. Отключился. Вновь накатила досада – хотелось обсудить всё как можно скорее, покончить раз и навсегда, узнать, что же решит Лена, поедет ли с ним. Или это вообще конец. Он достал футляр с кольцом. Открыл. Пусто. Он задёргался. Ощупал карманы. Нервно задирал ноги, посмотрел под педалями. Ничего.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – психовал Иван, стуча ладонями по рулю.
Третий удар пришёлся на клаксон. Гудок разнёсся по всему лесу. Иван выругался, закинул пустой футляр в рюкзак и прикинул, как удобнее устроиться на ночлег – забор объезжать не было сил, да их вообще ни на что уже не осталось. Он вышел из машины, чтобы лечь на заднее сиденье, стал снимать промокшую в тумане рубашку, и тут раздался щелчок. Иван оглянулся и чуть было не подскочил на месте: в заборе зияла щель, а из неё торчала седая стриженая голова, освещённая тусклым светом фонаря.
– Ночлег ищете? – спросила пожилая дама, распахивая калитку.
– Да, – выдавил Иван. – Я, видимо, не с той стороны подъехал.
– С той, с той. Заходите.
– А машина?
– Ничего, пусть стоит.
Иван взял телефон и рюкзак, щёлкнул кнопкой сигнализации и вошёл, удивляясь, как не заметил калитки. Перед ним вырос бревенчатый дом на сваях. В окнах со ставнями горел приглушённый свет.
Хрупкая старушка шла впереди, прихрамывая, будто одна нога короче другой, а, поднимаясь на крыльцо, подволакивала её, оттого что та не гнулась.
Тяжёлая дверь скрипнула, когда они входили. Мягкий свет заливал комнату, падая на бревенчатые стены, деревянные скамьи, домотканые коврики, ситцевые занавески с вышивкой, на большую побеленную печь и колченогий стол, за который уселась старушка. На груди её болтался бэйдж «Яна Егоровна». Она подала ключ от номера тонким пальцем с длинным ногтем цвета ртути. А потом вручила купон на скидку, сказав, что он – юбилейный гость. Иван сунул листок в карман, поблагодарил.