— Это все с твоей планеты?! — с удивлением воскликнула я, когда он закончил.
— Да, — ответил он, разминая пальцы.
— Тогда ты можешь всю жизнь не работать, продавая ноты. Ведь это же настоящие шедевры! — Мой восторг был совершенно искренним.
— Могу, но мне этого не хочется, — произнес он с присущей ему улыбкой.
— И дорого ты продал этому композитору свою симфонию? — лукаво спросила я.
— Очень дорого, — ответил он с легкой усмешкой. — Он же жулик, так пусть раскошеливается, все равно потом заработает на ней намного больше.
— Интересно, а у вас на планете хорошие композиторы тоже очень богаты? — поинтересовалась я, изобразив серьезное лицо.
— У нас на планете нет денег, — ответил он тоже совершенно серьезно.
— Как нет? — удивилась я.
— А для чего они нужны? — усмехнулся Александро.
Я была немного шокирована таким поворотом.
— Деньги — это регулятор экономических отношений, без инвестиций и кредитования невозможно построить ни одного нормального предприятия, — вспомнила я умную фразу из разговоров мужа с его компаньонами.
— Почему? — совершенно искренне удивился он.
Если честно, я сама не очень понимала почему, но сдаваться мне совсем не хотелось.
— Да потому, что без денег просто невозможно: остановится прогресс, наступят хаос и деградация, да без них вообще никто не станет работать!
— Почему?
Его спокойный тон еще больше раззадорил меня, и я решила атаковать:
— Как почему?! Да потому что люди трудятся, чтобы зарабатывать деньги, много денег!
— И даже добились сокращения рабочего дня, чтобы для этого можно было работать на двух работах. — В его словах явно звучал добродушный сарказм.
— Да, если в этом есть необходимость, то случается и такое, — парировала я.
— И ты думаешь, что люди не променяют восьмичасовой рабочий день на двухчасовой, если при этом будут иметь во много раз больше? Они что, по-твоему, так глупы? — искренне удивился он.
— Больше-то откуда возьмется, если работать по два часа?! — не унималась я. — Уж прости, но в данном случае видит Бог, что ты не прав.
— Богом надо делать любовь, а вы сотворили Бога из денег. — Голос его звучал уверенно и твердо. — Вы создали себе кумира, который превратился во властного хозяина, и основная ваша деятельность направлена на обслуживание этого монстра. Только задумайся, чем занимаются все ваши банкиры, кассиры, бухгалтеры, биржевики, финансовые и налоговые инспекторы, да всех не перечислишь… Ведь все эти люди ничего не создают, не приносят никакой реальной пользы, они лишь заняты перекладыванием наличных и безналичных из рук в руки, из одного кармана в другой или отслеживают этот процесс. И при этом они почему-то живут намного богаче других.
Здесь с ним трудно было не согласиться, а он все с тем же энтузиазмом продолжал наседать:
— Ты когда-нибудь задумывалась, сколько пользы могли бы принести здоровые крепкие парни, которые бездельничают в полиции или армии?
— Стоп, стоп, что значит бездельничают? Они охраняют наш покой, борются с преступниками, — возразила я, однако почувствовала, что в моем голосе начала пропадать уверенность, а он продолжал:
— Не будет денег, не будет и преступности, ну или почти не будет, и воевать тоже будет не с кем, да и не за что.
— А кто же будет охранять границы? — уже совсем робко поинтересовалась я.
— Границы тоже не понадобятся, — ответил он с добродушной и немного снисходительной улыбкой.
Я не знала, что ему возразить. Я просто расслабилась и стала с упоением слушать сказку о его прекрасной планете, где счастливые люди работают полтора часа в день и при этом все живут в шикарных домах, напоминающих небольшие дворцы, и имеют все необходимое, ни в чем не испытывая нужды.
Однажды он обнаружил в доме пустую комнату.
— Это будущая детская, — пояснила я.
— Ты хочешь иметь детей?! — с восторгом воскликнул Александро.
— Да, мне уже, наверное, пора об этом задуматься, — сказала я, с любопытством ожидая его реакцию.
— Это просто здорово! — ответил он, глядя на меня сияющими глазами. — А хочешь, я ее распишу? Ведь я неплохой художник.
Боже, как же я была счастлива в те минуты! Мы купили все необходимое, и он приступил к работе. Вскоре на стене появились наброски какого-то пейзажа.
— Наверное, это будет любимое место на твоей планете? — предположила я.
— Нет, это будет портрет моей мамы, я ведь художник-портретист, — ответил он обернувшись и, поймав мой недоуменный взгляд, пояснил: —Я изображаю людей изнутри.