Быков никогда не видел ее такой рассерженной и одновременно пребывающей в таком отчаянии.
— Оля, давай обсудим все завтра. На свежую голову. Успокоившись. — Он шагнул к двери.
— Ты мерзавец, Витя! — зарыдала она. Ее лицо исказилось. — Мерзавец… Я не ожидала, что ты — такой!
— Какой «такой»?! — сорвался Быков. — Трахаться на моем столе с гоблином — это нормально, а я, видите ли, сейчас поступаю ненормально.
…Он постучал в дверь Алмазовой.
— Открыто, — услышал он ее приглушенный голос.
На Ирине был белоснежный кружевной пеньюар. На груди блестел большой золотой крест… Она поправила волосы, чуть прищурилась:
— Что-то долго ты гулял… Тебя задержали?
— Да нет… — Виктору не хотелось рассказывать о своих неприятностях. Он шагнул к Ирине.
— Ну что, так и будешь стоять? — Глаза Алмазовой улыбались Быкову и одновременно были серьезны.
Виктор приблизился к ней. Алмазова стояла с опущенными вдоль тела руками. Потом слегка подалась вперед. Быков бережно заключил ее в объятия. Его пальцы вздрагивали, поглаживая и прижимая к себе плечи Алмазовой.
— Ну же… смелее! — прошептала она. Их губы встретились, и Быков задохнулся от переполнявших его чувств. В его руках была самая восхитительная женщина, которую он когда-либо знал… Он забыл обо всем и обо всех — о Вере, об Оле, о детях, о своем центре бокса — и видел только Алмазову, одну Алмазову.
— Можешь взять меня на руки… и отнести туда. — Ирина кивнула на кровать.
Быков легко поднял ее.
— Не отпускай меня… — попросила Алмазова.
Он готов был держать ее на руках целую вечность. Он понимал, насколько тонка связавшая их сейчас ниточка… И в то же время в нем зародилась смутная надежда — вдруг это только начало, за которым последует продолжение?
— С тобой мне хорошо… — прошептала Ирина. — Подожди. — Она достала из сумочки какой-то тюбик.
— Будешь? — Она насыпала на стекло дорожку кокаина, аккуратно разровняла ее.
Быков отрицательно покачал головой. Он испытывал отвращение к наркотикам, суеверный ужас перед их разрушительным воздействием на организм. И сейчас он со страхом смотрел на Ирину. Ему казалось, что как только она примет дозу, начнется необратимый процесс распада и деградации. Прямо у него на глазах.
Ирина вскинула голову:
— Хорошо… — Ее глаза загорелись озорным блеском. — Ты зря… отказался. — Она протянула руки к Быкову: — Иди же ко мне… иди скорее!
Игорь Кузин подошел к Василию Долгих:
— Ты выглядишь озабоченным. Если я могу как-то поправить твое настроение, скажи мне…
— Все отлично, Игорь. — Долгих подхватил шампанское и поднял вверх: — Пью за твое здоровье! До дна! — Он осушил бокал и улыбнулся. Но как только Кузин отошел, улыбка сползла с лица Долгих. Алмазова несколько раз заговаривала с ним. Совершенно недвусмысленно приглашала его к себе. Долгих знал этот сорт женщин — развязных и изнеженных светских львиц, привыкших к тому, что любое их желание мгновенно исполняется. В том числе и сексуальное. И Долгих готов был с радостью подчиниться ее приказам. Ирина не просто нравилась ему — она притягивала, заставляла мечтать о себе. И вдруг она исчезла. Ушла, не попрощавшись. А тем временем до него донесся шепоток о том, что она удалилась с московским боксером. Приятелем Игоря Кузина. И Долгих не находил себе места.
— Тебе понравилось? — Ирина лежала, широко раскинувшись на кровати.
Быков восхищенно разглядывал актрису.
— Ты меня всю изучил, — рассмеялась она.
— Да! Хочу навсегда тебя запомнить!
— И потом рассказывать другим? Слова ничего не выражают. И никому это не будет интересно. Твои чувства — вот что имеет значение. Прислушивайся к своим переживаниям. Запоминай их.
Присутствие Ирины завораживало. Быков словно перешел в другое измерение… Он наслаждался каждой секундой близости с актрисой…
— Может, все-таки примешь? — Алмазова соорудила новую дорожку кокаина.
Быков покачал головой.
— Нет… — Он пристально смотрел на Ирину: — А ты… не слишком ли злоупотребляешь?
— Дорожки-то маленькие… — Ирина жадно втянула кокаин. Ее глаза на мгновение затуманились, а затем снова заблестели.
— Хорошо. — Ирина откинулась на подушки. — Как хорошо…
Быков принялся ласкать ее прекрасное тело, но Ирина реагировала вяло… вернее, никак не реагировала. Видимо, кокаина было слишком много…
— Дай мне спокойно полежать, — шепнула она. На ее губах скользила туманная улыбка.
Быков приоткрыл окно. В саду негромко стрекотали цикады. Темноту прорезали лучи света — от виллы отъехала машина. В Сочи не затихала ночная жизнь, как и во всех крупных городах, но атмосфера курорта придавала этой ночной активности оттенок мягкости, освобождала ее от нервозности, характерной для многомиллионных мегаполисов.