— Ты не посмеешь этого сделать! Хотя бы в память об Ирине!
— Я ни за что не сделаю этого, если… — Кузин выдержал многозначительную паузу, — если ты сам меня не заставишь!
Федулов молчал. На его красивом выразительном лице, которое было способно, несмотря на некоторую провинциальность, нарушать покой многих его соотечественниц, отразилась быстрая смена эмоций. Он был неглупым человеком, этот Федулов, и умел быстро схватывать суть происходящего. Именно это качество — в сочетании со скрытым цинизмом и беспринципностью — и помогло ему добиться успеха в жизни. Сейчас он пытался просчитать ситуацию и выбрать выгодную линию поведения. Прозвучавшие угрозы были нешуточными. К тому же Федулов чувствовал, что эти угрозы — далеко не последние. В арсенале бывшего боксера имеется много козырных карт, а некоторые из них могут оказаться просто смертельными для Федулова.
— Хорошо. — Его губы презрительно скривились, словно он делал одолжение. — Давай ключи от машины!
Зотов уже третий час сидел перед телевизором и пил пиво. После приезда в Сочи прошло десять дней. Денег было еще достаточно, но вариантов, куда бы можно было их вложить, он не видел. Перспектива промотать все его не устраивала. Он ведь крал и, может быть, убивал не для того, чтобы все взять и промотать. Он бы уже ушел от Нины, так как уже пресытился ею, но он никак не ожидал от себя, что привяжется к девушке и будет волноваться, когда она будет уходить за покупками или в гости к этой безногой.
Вот и сейчас она запропастилась надолго.
Когда захрустел замок, он только подумал, что наконец-то она соизволила явиться, и отключился.
Утро началось с секса и опохмела. Нина была на высоте — обслужила по высшему разряду. От спиртного девочка отказалась — какая умница. Когда пришло время завтрака, был уже полдень.
— Где моталась? — поинтересовался Зотов. — Снова у калеки сидела?
— Она не навсегда калека. Она тренируется.
— Правда, что ли? — Он отправил в рот оливку, фаршированную грецким орехом.
— Скажи, ты долго собираешься жить со мной?
— Ты хочешь узнать, много ли у меня денег?.. Много. Хватит на полгода.
— Ты украл их?
— Какое тебе дело, а? Я тебе плачу за все услуги.
Она не стала обращать внимания на выпад.
— Ты не хотел бы уехать отсюда навсегда?
После вчерашнего пива в голове еще стоял туман, но соображать Зотов все же мог.
— Ты думаешь, это реально? — Он показал ей на чайник, и она, словно заботливая хозяйка, поспешила налить ему в чашку кипятку.
— Знаешь, вместе с Леной живет очень сильный мужчина. У него есть желание уехать, но денег нет совсем.
Перспектива слинять из России выглядела заманчиво, но осуществить это дело в одиночку у него не было шансов. Зотов понимал, что умишко у него небольшой и что в жизни он видел пока еще далеко не все. На данный момент он хотел бы знать, жив ли еще Мама после того, как на его дубовую башку опустился молоток. Ромка был уверен, что его попытаются достать, не прибегая к помощи милиции. Милиция будет арестовывать, а этого никому не надо. Украв двадцать пять тысяч и проломив директору голову, он подписал себе смертный приговор.
— Ты хочешь, чтобы я спонсировал мужика и мы на пару свалили бы отсюда? Какой тебе в этом интерес?
— Я тоже хочу.
И тут до него дошло.
— Так тот кобель прет с собой калеку, тебе их стало жалко, и ты решила найти им бабки, да?
— Ты не прав…
Она не смогла остановить его.
— Какая ты благородная, я те че, филантроп, что ли? — Ромка сам удивился, откуда он вообще знает такое слово.
— Кто?! — переспросила Нина.
— Конь в пальто, — резанул Ромка.
— Деньги ворованные? Да? И тебе нельзя легально уйти из страны.
Он смотрел на нее.
— Тебе ничего здесь не светит, кроме тюрьмы, ему, похоже, тоже. Мне и Лене здесь делать нечего.
— Можно подумать, у тебя есть образование — и ты получишь работу — или богатенькие родственники.
— У меня есть три тысячи долларов! — в эмоциональном порыве выкрикнула она и осеклась.
— Очень хорошо. Я перестаю тебе платить. Будем жить как муж с женой и попробуем уйти за границу.
— Сколько у тебя денег?
— Не волнуйся, на нас хватит. И забудь о всяких дядях и тетях.
— Но мы не справимся.
Нина била в десятку.
Ромка уже не был ребенком, он мог трезво оценить свои возможности. Всю жизнь пробегав в „шестерках“, Зотов никогда не принимал решений, никогда не брал на себя ответственность. Его последний, наполненный жаждой мести поступок был скорее эмоциональным срывом, нежели продуманной операцией.