— Что вы от меня хотите?! — Оля чуть не плакала. Грубость следователя и мерзкое давление, которое он на нее оказывал, вызывали отвращение, доводили до тошнотворного состояния. Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Словно собачонку веревкой, он тянул ее к себе своими повестками. И она покорно приходила, чтобы безропотно проглотить очередную порцию оскорблений.
— Нет ничего проще, — следователь осклабился, — я хочу от тебя правды! Я отлично знаю, что твой любовник Быков скрывается от правосудия с твоей помощью… что благодаря твоему содействию ему до сих пор удается успешно бегать от нас… Ты просто не представляешь, что значит быть привлеченной к уголовной ответственности в качестве сообщника опасного преступника! Когда мы соберем доказательства против тебя, ты пойдешь в тюрьму. Тебе не просто придется провести там лучшие годы жизни — мы специально позаботимся, чтобы каждый день, даже каждый час твоего пребывания там превратились в муку.
— Вы можете сделать со мной все, что угодно, но мне нечего рассказать о Викторе Быкове! С того момента, как он убежал от меня в Сочи, я его больше не видела!
— Имей в виду, дрянь, мы следим за каждым твоим шагом. И нам о тебе известно гораздо больше, чем ты думаешь! Чем больше ты запираешься и врешь, тем смешнее и глупее все это выглядит!
— И, все равно, мне нечего сказать вам!
Следователь резко поднялся. Сейчас он возвышался над Ольгой.
— Видимо, ты все-таки не поняла меня, когда я сказал, что нам известно о тебе все. Я имел в виду, что мне известно, как именно ты помогаешь Быкову скрываться!
— Это — ложь! Я не помогала ему! — В глазах женщины было отчаяние.
— Ах, Оля, Оля… — Ищейка неожиданно сменил тон. — Чего только не сотворит с людьми любовь. Твой случай — классический пример того, как любовь ослепляет. Ты настолько влюблена в Быкова, что способна на все, не понимая, чем сама рискуешь… Зачем, Оля?! Стоит ли?! — Он отечески-ласково глядел на нее.
— Все, что вы говорите сейчас, — это ваши домыслы. С того момента, как мы расстались с Быковым в Сочи, я его не видела.
— Если бы это было действительно так… — вздохнул следователь. — Любовное ослепление не проходит. Трудно развеять это наваждение!
— Почему вы не хотите поверить мне?! — громко закричала Оля. — Почему упорно твердите свое?
— Потому что ты упорно не желаешь говорить правду. Но я не сержусь. Я знаю, это вопрос ближайшего времени… Подожду немного и услышу, что мне нужно. Тюрьма посильнее всякой любви, Оля. — Следователь подписал повестку и швырнул Аросьевой. — Все, ты свободна, можешь идти… и подумать. Как надумаешь, жду тебя к себе.
Женщина с облегчением подхватила маленький прямоугольник дешевой бумаги с подписями и печатями.
— Кстати, — вновь загремел голос борца за закон, — тебе известно, что я могу арестовать тебя хоть сейчас за лжесвидетельство и намеренное введение следствия в заблуждение?!
Дверь в кабинет с шумом распахнулась, и в него влетели двое крепких мужчин в камуфляже и с резиновыми дубинками. Аросьева почти физически почувствовала холод наручников на своих запястьях.
— Ну, так как?! — прищурился следователь в отвратительной ухмылке. — Что выберем — тюрьму или свободу?!
Аросьева зажала в потном кулачке мерзкий прямоугольник свидетельской повестки, не в силах шелохнуться и чувствуя, что ноги вдруг отказали ей.
Скупив все газеты города, содержащие рекламные объявления, четверка принялась просматривать их в надежде найти нечто плавающее в районе двадцати тысяч долларов. Им предстояло покрыть около ста морских миль.
— Вот у меня есть неплохой вариант, — сообщила Лена, отодвигая в сторону то, что уже было неоднократно изучено. — Яхта „Ноев ковчег“, восьмидесятого года, тридцать три тысячи долларов.
Главным козырем, конечно, была скорость. Двенадцать узлов, то есть более двадцати двух километров в час, — это очень даже ничего. Им хватит ночи и первой половины следующего дня, чтобы пробиться в Турцию.
Все посмотрели на Зотова.
— Хорошо, я дам денег, — он тут же сделал шаг навстречу, — но на что вы собираетесь заправляться и покупать продукты?
Вопрос, что называется, был не в бровь, а в глаз.
— И вообще, как вы собираетесь начинать новую жизнь? — не унимался Зотов. — Нина снова пойдет торговать своим телом, Лена будет побираться, я воровать, Виктор бить морды на ринге. Вам это надо?
— Давайте поговорим с продавцом, может, он и уступит? — предположил Быков.