Будучи репрессированными, Андрей и Николай Старостины тренировали команды, которые участвовали в чемпионате среди лагерей. Начальники боролись за то, чтобы в их командах появились известные тренеры. Но так было далеко не сразу. Об этом свидетельствуют документы, которые в музей передали родственники Старостиных, в том числе внучатый племянник Николая Старостина Андрей Лавров.
Например, воспоминания о жизни в заключении младшего из братьев – Петра Старостина. Его рукопись, составленная в 1989 году, за четыре года до смерти, так и называется – «Краткое изложение воспоминаний о пребывании в заключении».
– Москва. 1942 год. 21 марта. 4 часа утра, – пишет в воспоминаниях Петр Петрович. – Просыпаемся удивленные и несколько испуганные от неожиданности. Открываю дверь. При входе трое мужчин. «Здесь проживает Старостин Петр Петрович?» – «Да, это я». – «Вы арестованы. Вот ордер на арест и обыск». Чувствую, как за спиной заволновалась жена Зоя Алексеевна. Стараюсь ее успокоить. Это недоразумение, ошибка. Меня поторапливают быстрее одеваться. Жена наскоро набирает что-то в дорогу. Пытаюсь ее убедить, что это не понадобится.
Проснулся четырехлетний сын Андрюшка, спрашивает: «Пап, ты куда?» – «Спи, сынок, скоро вернусь». В коридоре дворник шепчет: «У Николая Петровича (старшего моего брата) тоже обыск… Привозят на Лубянку».
Помещение, в котором Петра Старостина содержат на Лубянке, как он пишет, размером «чуть больше телефонной будки».
– Потом переводят в светлую комнату. Снимают верхнюю одежду, остаюсь в рубашке и брюках, ощупывают, нет ли каких-то предметов. Входит парикмахер и начинает стричь наголо. Возмущаюсь, пытаюсь сопротивляться в мыслях, как я вернусь домой с бритой головой. Но он молча продолжает свое дело и доводит его до конца. Видимо, к таким протестам он давно привык, – констатирует спустя несколько десятков лет младший из Старостиных.
– Замеряется рост – 178 см, вес – 71 кг, снимают отпечатки пальцев, – продолжает он свой рассказ. – Потом подъем по лестнице и по длинным коридорам в одиночную камеру – небольших размеров комнату с зарешеченным окном под потолком и наружным козырьком, отчего в комнате стоит полумрак. В этой комнате мне предстоит пребывать более года, а потом в течение девяти месяцев в Бутырской тюрьме. Итого в общей сложности 21 месяц одиночного тюремного заключения.
Потом было этапирование. Одну из глав своего хождения по мукам Петр Старостин называет «Первое знакомство с уголовниками»:
– Москва, декабрь месяц, 1943 год. Еду в «столыпинском» вагоне в направлении севера. Купе набито до отказа, свыкаюсь с обстановкой. Через несколько дней прибываем в Свердловск. Пересыльная тюрьма. Большая комната с лежащими и сидящими на полу заключенными… Ночью раздаются удары и крики, кого-то грабят. Это, очевидно, Гоша. Мы его заметили еще днем. Он сидел в группе среди своих помощников у противоположной стены и пристально разглядывал всех приходящих. Днем он командовал раздачей хлеба и разливом баланды, при этом многих заметно обделял, забирая себе оставшиеся излишки…
В следующую ночь грабеж и крики, как вспоминает Петр Старостин, повторились…
– В душе накапливалось возмущение, – пишет он. – С рассветом решили дать этой компании бой. К нам присоединились расположившиеся рядом коренастый блондин Гулько и чернобородый молчаливый Жунев. Первый осужден за восхваление вражеской техники, второй, по доносу, за укрывательство и связь с врагами народа. Стычка была на удивление короткой. Гоша покорился предъявленному требованию, а сам оказался хилым парнем со слабыми тонкими руками и испитым морщинистым лицом.
Ко мне подошел интеллигентного вида пожилой худощавый человек в больших рваных опорках. Со смущенной улыбкой он сказал, что ночью с него сняли ботинки. К счастью, их не успели реализовать через посыльного. Гоша возвратил их хозяину. Им оказался бывший главный инженер Московского автомобильного автозавода имени Сталина…
Работал бывший инженер ЗИСа вместе со Старостиным и тысячами других заключенных на стройке другого завода – Нижнетагильского металлургического. Лагерь этот Петр Петрович описал так:
– Большой лагерь состоит из двух зон – мужской и женской, разделенной забором из колючей проволоки. Общая численность – около 5000 человек… Зона оцепления находится в двух километрах от лагеря. Бригадир Ермилов лет 40 – рецидивист. Пользуется дурной славой. Дисциплина – палочная. С ней он и ходит, часто пуская в дело. Меня не трогает. В бригаде около 50 человек, все его боятся. Боюсь и я. Указания выполняю, но стараюсь держаться с достоинством.