Мы нападали на разрозненные центурии римлян и каждый раз превосходили их численностью.
Спартак дал мне маленький круглый щит и меч с изогнутым лезвием, какие носят фракийские воины. Но я, уже старый человек, больной и грузный, был скорее наблюдателем, нежели непосредственным участником тех коротких сражений.
Бой еще не был завершен, а пастухи и рабы уже бросались к телам павших легионеров. Они добивали тех, кто еще был жив, потом сдирали с них латы, шлемы и сандалии, забирали оружие и щиты.
На месте сражения осталась выжженная земля, покрытая голыми телами.
На седьмой день был убит Фурий.
Легат шел во главе послед ней центурии. Он видел, что кровь почти тысячи человек окрасила в красный цвет землю долины от Вольтурно до Везувия, куда послал его претор Публий Вариний, чтобы поймать, убить и искалечить тех, кого он называл крысами.
Но крысы уничтожили его людей, и Фурий понял, что его поход обречен на провал.
Он намного опередил своих легионеров. Ему казалось, что они идут слишком медленно, слишком тяжело, будто стремятся отдалить встречу со смертью.
Мы лежали, затаившись в тени яблонь, на земле, усыпанной гнилыми фруктами. Я смотрел на гладиаторов, пастухов, рабов, на самых нищих из свободных людей, примкнувших к нам. У всех было оружие или шлемы, щиты, латы, которые они сняли с римлян, убитых несколько дней назад.
Я чувствовал их прерывистое дыхание. Я видел их нетерпение.
Спартак был рядом со мной, его тело напряглось, готовое к прыжку.
Он прошептал:
— Я убью легата.
Ползком к нам приблизился Крикс.
— Почему ты? — спросил он.
— Потому что я Спартак и потому что я хочу этого!
— Пусть боги решают.
— Они уже сделали свой выбор, Крикс. Забудь про легата, убей центурионов и легионеров.
— А кто получит коня легата? — спросил Крикс.
— Я убью его коня, — ответил Спартак, выпрямляясь.
Он с криком ринулся вперед, и гладиаторы, пастухи, рабы с ревом кинулись следом через рвы, кустарники, виноградники и поля, разя легионеров. Они были похожи на град, внезапно обрушившийся на созревшие хлеба.
Я видел, как рухнул конь легата, из его шеи хлестала кровь. Упав, он придавил легату ногу. Спартак приставил меч к горлу Фурия, который пытался подняться.
Фракиец отступил, дав Фурию время встать на ноги и выхватить меч.
Но внезапно позади него показался Крикс.
— Обернись, легат! — крикнул он.
Фурий споткнулся, поворачиваясь к новому противнику, и Крикс пронзил его мечом.
Кровь легата смешалась с кровью его коня. Фурий пытался вырвать меч из груди.
Я бросился вперед, чтобы встать между Криксом и Спартаком, которые готовы были убить друг друга.
Спартак повернулся и ушел прочь, переступая через голые трупы.
Эти тела — все, что осталось от армии Фурия после семи дней сражений. Прилетевшие с моря хищные птицы рвали тела длинными желтыми и черными клювами. Волки, глаза которых сверкали в ночи, молча и яростно пожирали трупы.
Вечером, впервые за несколько дней, пастухи разожгли большие костры, которые, должно быть, было видно даже с акрополя Кум.
Крикс переходил, пошатываясь, от одного костра к другому, отрывая куски мяса от туш, насаженных на вертел и потрескивавших на огне. Запах жареного мяса начал заглушать сладкий аромат перезрелых фруктов.
На нем были латы, в руках он сжимал меч Фурия. Он кричал, что римляне больше никогда не будут хозяевами Кампании и нужно идти на Рим, как сделали это галлы, завоевавшие город в далекие времена.
Он размахивал руками и задирал Спартака, который, сидя в стороне, хранил молчание.
Крикс постоял в нерешительности, затем удалился, рассекая воздух мечом, крича, что он убил легата, что никто из римлян не заставит его преклонить колени, он победил их, как побеждал на арене великанов, медведей и львов. Внезапно он опустился на землю и заснул, уронив голову в грязь.
Я подошел к Спартаку. Аполлония принесла ему кусок мяса, и он, прикрыв глаза, жадно впился в него зубами.
— Я позволил Криксу убить легата, — сказал он. — Ты рассказывал, Посидион, что греческие города восстали друг против друга, народ разделился, и поэтому римляне захватили их.
Помолчав, он добавил:
— Я не стану бороться против Крикса.
Он повернулся к морю, к Кумам.
— После легата придут преторы, затем консулы и легионы.
Качая головой, он повторял:
— Чего хотят боги?
Он откинулся назад и, опершись на локти, смотрел в небо, будто надеялся найти там ответ.