— Выбери самых сильных, тех, кого боятся другие. Назначь их центурионами. Пообещай им от моего имени самую большую долю добычи. Вели нарезать кожи. Я не хочу, чтобы они ходили нагими, как звери. Дай каждому щит, пусть они вырежут их из днищ корзин. Прикажи, чтобы заточили колья и обожгли на огне. Довольно сражаться голыми руками! Пусть учатся метать колья, как копья.
Спартак сжал кулаки.
— Если они научатся сражаться, а ненависть заставит забыть о смерти, мы победим легионы!
Иаир поднялся, подошел к нему и сказал:
— Что ты будешь делать со своей победой, Спартак?
Фракиец ничего не ответил и устремил взгляд на горизонт.
36
Спартак медленно опустился на корточки и обвел взглядом собравшихся.
Он держал в руках меч, копье и кинжалы так, словно протягивал это оружие окружавшим его людям. Здесь был Тадикс, самый высокий из всех рабов и гладиаторов, со светлыми волосами, спадавшими на плечи. Рядом с ним сидели Крикс-галл и Эномай-германец, Виндекс-фригиец, ибер, кельт, галл из Цизальпины, фракиец и дак. Плечом к плечу стояли Курий, Иаир и Посидион. Аполлония танцевала вокруг, будто хотела окружить их чарами.
Спартак положил оружие перед собой.
Крикс первым последовал его примеру, а за ним и остальные. Тадикс сделал это последним. Они сложили оружие в перевернутый щит. Сняли шлемы.
— Мы — пастыри этого стада, — сказал Спартак, чуть повернув голову в сторону толпы, бесновавшейся на поляне. — И до сегодняшнего дня боги были благосклонны к нам.
Внезапно он встал, вышел в центр круга и принялся ходить, останавливаясь перед каждым из воинов.
— Но разве боги отвернутся от Рима, которому дали все — землю Италии и наши земли, море и наши народы? Боги просто хотят напомнить Риму, что они — его хозяева. Мы бич, которым они хотят наказать надменный город, напугать его, заставить уважать и почитать их, воздвигать в их честь святилища и храмы и приносить жертвы.
Спартак понизил голос и склонил голову.
— Они избрали нас не для того, чтобы уничтожить их город.
— Ты говоришь так же непонятно, как греческий ритор! — воскликнул Крикс. — Что ты хочешь сказать?
Спартак сел перед ним на корточки.
— Нам никогда не завоевать Рим, вот что я хочу сказать. Римляне могут выставить десятки легионов. У них есть осадные машины и флот, хлеб из Сицилии и Африки. Мы всего лишь шип, вонзившийся в пятку Рима. Он выдернет его, даже если это будет непросто, даже если нам удастся превратить стаю диких собак в настоящую армию!
Крикс слушал, глядя в землю. Затем, резко поднявшись, сказал:
— Кому нужна победа над Римом?
Расправив плечи, он посмотрел на небо и продолжил:
— Мне достаточно победы над его преторами, легатами и центурионами. Достаточно пить вино и есть хлеб, мясо и рыбу, хранящиеся в подвалах вилл, двери которых мы можем открыть всегда, когда пожелаем. Однажды Рим сгниет изнутри — в городе десятки тысяч рабов, они сами убьют своих хозяев. А нам хватит городов Кампании и Лукании — Нолы, Нуцерии, Кум, Абеллина, Нара… И все остальные! Говорят, что на другом берегу, в Апулии, Калабрии и Бруттии, города еще богаче. Амбары там ломятся, набережные завалены амфорами с лучшим вином. Женщин так много, что можно хоть каждый день выбирать себе новую. Кому нужен Рим? Давайте будем наслаждаться жизнью здесь, на землях, которые уже принадлежат нам, и пусть Рим посылает сюда своих легатов, преторов, консулов! Мы нанижем их головы на копья, а их воины в страхе разбегутся!
— Вслед за ними придут другие легионы, — сказал Иаир. — Они перебьют вас, пока вы, пьяные, будете спать в объятиях женщин.
Тадикс погрозил Иаиру кулаком, и все остальные принялись бранить целителя. «Трус, — кричали они. — Кто видел тебя с оружием в руках? Разве ты или грек убили хоть одного врага? Кто может доказать, что вы не римские доносчики?»
— Что ты хочешь сказать нам? — спросил Крикс у Спартака. — Что Рим однажды одержит над нами победу?
Тот пожал плечами. Крикс продолжал:
— Все умирают, и греческие риторы тоже! Ты был гладиатором, выходил на арену. Я видел тебя в сражении — ты не из тех, кто боится смерти. Так чего же ты хочешь сейчас? Любой гладиатор знает: нужно радоваться каждому дню, потому что завтрашнего может не быть. Так позволь же нам радоваться, Спартак, не говори больше о Риме. Когда легионы будут здесь, мы встретим их, как встречали диких зверей на арене. А если мы погибнем… Ну что ж… Этот день все равно придет, гладиаторы не боятся смерти.
Он посмотрел на Посидиона и Иаира.
— Эти двое, возможно…