Я видел пыль, поднимавшуюся в прозрачное небо на их пути.
Я послал разведчиков, но они вернулись ни с чем. Шайка исчезла, рассыпалась по садам и лесам и немного погодя, мы встретили авангард легионов проконсула Фракии, Марка Варрона Лукулла, который только что высадился на Брундизии.
Значит, эта дорога для рабов Спартака была перекрыта.
Я сообщил об этом Крассу. В ответ он настойчиво требовал, чтобы я опередил легионы Лукулла. Победа должна принадлежать ему, Крассу. Я должен направиться к порту Петелии на Ионическом море, где Спартак собрал свое войско.
«Не оставлять в живых никого, кроме Спартака. Я хочу посадить его в клетку и показать сенаторам и народу Рима в день моего триумфа», — писал проконсул.
Легат, скажи своим легионам, что они должны победить или погибнуть!
Тогда мы пошли к Петелии и морю, которое я несколько раз видел с высоты холмов. Оно было таким же голубым, как небо.
Дорога, которой мы держались, вилась между двумя обрывистыми склонами, и море исчезло. Мы оказались в ущельях Бруттия.
В нескольких сотнях шагов впереди я видел последние ряды войска рабов и велел легионам поторопиться. Центурионы приказали бить быструю барабанную дробь, громко зазвучали трубы. Казалось, в рабов уже можно попасть дротиками.
Но я не смог ухватить ничего, кроме пустоты.
Беглецы словно испарились. Может, они вскарабкались по склонам ущелья и укрылись на вершине горы?
Жара в ущелье была изнуряющей, а воздух таким плотным, что его, казалось, можно было резать. Я слышал учащенное дыхание солдат, которые после бега едва тащились, опустив голову. Видел побагровевшие лица ликторов.
Я понукал коня, чтобы он ускорил шаг.
Внезапно, как поток грязи, волна рабов обрушилась на нас, под предводительством всадника в развевающемся красном плаще, в котором я узнал Спартака.
Нас окружил лай этих разъяренных псов, отдававшийся эхом в ущелье. Со склонов покатились глыбы, со всех сторон падали камни, смертоносный град, который обрушивался на шлемы и латы центурионов и сшибал с ног людей, большая часть которых и так уже была в крови.
Ликторы погибли, и я видел, как на меня кинулись десятки рабов с криком: «Легат! Легат!»
Мой конь рухнул на землю. Мне удалось удержаться на ногах, держа врага на расстоянии, но рабы не боялись смерти. Место тех, что я убивал, тотчас же занимали новые.
Рогатина вонзилась мне в плечо, и я почувствовал, как теплая кровь потекла под броней по моей груди.
Я отступил. Центурионы и солдаты бросились назад. Удар меча пробил мои доспехи, и я упал.
Час смерти пробил.
Я увидел огромную тень, загородившую небо.
Надо мной стоял конь. Склонившись к его шее, Спартак направил на меня копье.
— Я во второй раз оставляю тебе жизнь, — крикнул Спартак. — Помни о клятве!
Он оттолкнул рабов, которые готовились убить меня.
Один из них метнул копье, я почувствовал, как оно вонзилось мне в шею. Я успел увидеть, как Спартак сразил этого человека мечом.
Я почувствовал, как меня подняли и понесли. Я узнал голоса центурионов.
Крики и звон оружия смолкли, и небо надо мной исчезло.
61
— Я видел, как Спартак во второй раз спас жизнь легата, — сказал Курий.
Он говорил медленно, приглушенным голосом, наклонившись вперед, будто готовый с минуты на минуту упасть, так велики были его уныние и усталость.
Я много раз протягивал руку к его плечу, но он противился, не давая мне даже дотронуться до него, словно подчеркивая недоверие, а может быть, презрение, с которым он ко мне относился.
Однако именно я подобрал его и спрятал в одной из хижин поместья того самого Гая Фуска Салинатора, о котором он мне рассказывал.
— Я узнал этого легата, — продолжал он, — это его я поймал на плато, ему Спартак помог бежать вместе с тобой, Посидионом и Аполлонией. Ему он оказал свое доверие, это стало совершенно ясно тогда, в ущельях Бруттия! Когда один из нас собрался убить его, Спартак снова спас его, не дав броситься в погоню за центурионами!
Он гневно смотрел на меня, выдвинув подбородок вперед, его глаза метали молнии.
— Спартак зарубил того, кто метнул копье в легата! А ты живешь, Иаир, у этого легата с Посидионом и Аполлонией, а Спартак мертв, и многие наши тоже. Выжившим, а их несколько тысяч, Красс уже приготовил казнь. Я знаю, я видел.
— Расскажи мне, — попросил я.