— Ты хочешь мне показать, благородный Реметалк, как много у тебя слуг?
— Да, парень, и ты сейчас увидишь, как они послушны.
— А что ты прикажешь им сделать?
— Отхлестать тебя прутьями. Мало тебе такой чести?
— Наоборот — столько человек против одного...
— Хватит и двоих для этого дела. Тебя, наверное, никогда не били.
— Это будет первый и единственный раз в моей жизни.
Резким жестом Спартак сбросил с себя хитон. Статный, хорошо сложенный, он стоял, расставив ноги, с порывистой готовностью встретить предстоящее ему испытание, чтобы выказать свое презрение и к тем, кто будет наносить ему удары, и к тому, кто это затеял.
Реметалк был озадачен. Может быть, он даже колебался, не отказаться ли от своего намерения. Для него уже не могла стать удовольствием расправа над юношей, который приготовился встретить ее с таким достоинством. Это не было рисовкой или притворной решимостью. Это был душевный импульс, присущий мужчине, который способен превратить позорное издевательство над собой в торжество человеческой доблести.
Но Спартак противопоставил себя ему, хозяину этих слуг. Хотя бы за одно это, за то, что он унизил господина перед слугами, надо унизить его самого перед этими слугами. Потому что они уважают не доблесть, а грубую силу.
— Начинайте! Чего смотрите! — прикрикнул Реметалк на тех двоих, что стояли ближе всего к Спартаку. Слуги достали из-под лестницы приготовленные заранее прутья и начали хлестать Спартака. Прутья свистели в воздухе, с силой опускаясь на его плечи и спину. Он спокойно принимал удары и своей необычайной выдержкой еще больше распалял слуг Реметалка. Вскоре все его тело покрылось красными полосами.
— Довольно! — крикнул Реметалк. — Я велел его отхлестать, а не забить до смерти.
Спартак поклонился:
— Спасибо благородному Реметалку за достойный прием в его доме.
— Ты мне нравишься, — усмехнулся Реметалк. — Ни разу не охнул, не крикнул.
Спартак поднял брошенный хитон, отряхнул от пыли, накинул на себя:
— Зато слуги твои мне не нравятся.
— Почему?
— Не умеют пороть. Ни одного прута об меня не сломали.
— Может быть, ты хочешь, дерзкий парень, чтобы я велел повалить тебя на землю и обломать о твою спину не одну, а двадцать палок? Тогда, наверно, мои слуги тебе понравятся.
— Нет, этого не будет.
— Думаешь, я только пугаю тебя?
— Нет.
Реметалк покусал длинный ус:
— Рассчитываешь на мое благородство? Я ведь могу проявить и милосердие.
— Ты уже показал, каков ты есть. А я не так наивен, чтобы рассчитывать на благородство, которого у тебя нет...
— Тогда... поскольку ты в моих руках... уж не от богов ли ты ждешь помощи? Погляди на этих молодцов, — он показал на слуг.
— На что ты можешь рассчитывать, глупец?
— На себя, — Спартак спокойно глядел на Реметалка и тем еще больше разозлил его. Безрассудство Спартака выглядело с его точки зрения совершенно необъяснимым.
— Ах, вот как! — Реметалк дал знак слугам и закричал:
— Хватайте его!
Слуги бросились на Спартака, но он успел опередить их и неожиданно оттолкнул ладонями того, кто кинулся на него первым. От сильного и внезапного удара слуга отлетел назад и упал, увлекая за собой товарищей. Но, проложив себе дорогу, Спартак не побежал, а перескочил через упавших и спокойно направился к воротам.
Реметалк, ошарашенный тем, что разыгралось на его глазах, быстро пришел в себя, вскочил со стула, выпрямился, как военачальник, который разгневался на свое воинство, отступившее перед дерзким врагом, и яростно замахал руками на слуг, находившихся в полном замешательстве:
— Все за ним! Держите его! Эй, скотники, хватайте его!
Скотники уже ждали Спартака у ворот, раскинув руки. Но, приблизившись к ним, он неожиданно для всех повернул направо и побежал вдоль забора. Слуги злорадно смеялись ему вслед
— забор был настолько высок, что только сумасшедший попытался бы через него перепрыгнуть. Пока Спартак бежал вдоль забора, он лихорадочно думал: "Вы бежите за мной, потому что вас много. Я бы показал вам сейчас, как со мной тягаться, если бы попалась хоть какая-нибудь палка... потому что голыми руками... против трех десятков... Только бы найти палку..."
И вдруг, пробежав еще шагов пятьдесят вдоль стены, он увидел впереди кучу камней, — их вырыли весной из земли, когда сажали новые фруктовые деревья. Были там камни с кулак, и с баранью голову, и еще крупнее. Рядом валялась большая лопата. Спартак тут же прикинул, как этим воспользоваться: