В это же время Реметалк, сидя на террасе, все больше сожалел о случившемся.
— Не надо было так поступать с парнем.
Чем больше он вспоминал, как юноша вел себя, тем больше находил в нем достоинств. И в чертах лица, и в его выражении было нечто такое, что возбуждало к нему симпатию. И то, что он не пригрозил Реметалку отомстить, выдавало в нем человека благородного, наделенного чувством собственного достоинства.
Реметалку стало не по себе, что он незаслуженно оскорбил человека, который не сделал ему ничего плохого.
Он снова послал одного из слуг — найти Спартака и пригласить к себе. Если тот придет, Реметалк извинится перед ним. Но он вряд ли придет во второй раз туда, где был так низко обманут.
Реметалк снова подумал, что Спартак может ему отомстить, но тут же отбросил эти опасения — такой благородный человек не сможет совершить никакой подлости.
Реметалк встал и прошелся по двору. Он искал уединения, не хотел, чтобы его кто-нибудь видел — ни слуги, ни жена, ни Родопида. Ему казалось, что он не выдержит сейчас ничьих укоризненных взглядов. Очень редко случалось ему осуждать себя самого за неправоту. Как хозяин, он привык мыслить, что всегда прав, — что бы он ни делал, как бы ни поступал по отношению к другим. Сейчас его удивляло то, как этот юноша заставил его испытывать угрызения совести.
Он искал, чем бы заняться, куда заглянуть, чтобы не возвращаться в дом до обеда.
В этот день он даже не бранил работников, хотя далеко не все во дворе и на виноградниках делалось так, как надо.
Родопида, вероятно, наблюдала за тем, что произошло, из окна своей комнаты. И вряд ли считает, что отцу позволительно так поступать... Но как ей объяснишь, зачем он заманил сюда Спартака?
Он ожидал, что все будет совсем иначе. Если бы он сумел сделать то, что задумал, не нужно было бы ей объяснять, что Спартак для нее не подходит. Но сейчас тот выглядел в ее глазах не побежденным, а победителем, и уж лучше бы отец высказал ей все, что хотел, на словах.
Он долго тянул время, делал вид, что его занимают заботы по хозяйству. Идя домой, он молча спрашивал себя, не будет ли лучше, если не он, а жена объяснит Родопиде, что между ним и Спартаком произошло недоразумение, виновником которого является кто-нибудь из слуг. Или прямо сказать ей, что он представлял себе Спартака совсем другим, поэтому и решил проучить его за то, что тот дерзнул ухаживать за Родопидой.
Но дойдя до кухни, он успокоился и решил не вмешивать слуг в дело, которое касается лично его, Реметалка. И что лучше исправить ошибку, изменив свое отношение к Спартаку, чем неудачно схитрить.
Вчера к Реметалку явился один из конюхов, которые водили коней на водопой. Он долго колебался, стоит ли вмешиваться не в свои дела, хотя этим мог лишний раз доказать хозяину свою преданность. Но мог и разгневать его, потому что неприятная новость никогда не сулит радости тому, кто ее приносит. Подумав, конюх все-таки решился:
— Хочу тебе сказать кое-что, господин.
Реметалк встретил его так, словно не собирался придавать значения тому, что скажет слуга, и скрыл свое любопытство за наигранным безразличием:
— Если у тебя есть что сказать — говори.
— А ты не рассердишься на меня за это?
Реметалк испытующе посмотрел на слугу:
— А разве есть за что сердиться?
Слуга потупился:
— Да нет, но... как тебе сказать...
Реметалк нахмурился: конюх пытается пробудить в нем любопытство, — то, что он как раз и не хочет выказывать. Слуга никогда не должен знать, как оценит хозяин его донос, и если даже он вознаградит его за верность, то это должно выглядеть, как хозяйская милость, а не как плата за усердие. Слуга хорошо понимал эту хитрость Реметалка, но притворялся наивным, да и ничего другого ему не оставалось делать, как играть с хозяином в эту игру. Тот хитрит, значит и этот будет хитрить. И все же, хотя его услуги в конечном счете бывали бескорыстными, он считал, что только выигрывает, будучи доверенным человеком хозяина. Но на этот раз его огорчило притворное равнодушие господина, ведь то, что он хотел ему сообщить, было связано с известным риском — хозяин мог действительно разгневаться в ответ на доказательства преданности слуги.
Реметалк нахмурился, разгадав его хитрость. Он понял, что слуга хочет обезопасить себя от неприятных последствий.
— Что значит "как сказать"?
Слуга помялся:
— Ну... не знаю.. Ты можешь и прогневаться...
Реметалк посмотрел слуге прямо в глаза. Он едва сдерживался, чтобы не проявить свое нетерпение. Постарался сказать как можно спокойнее: