На Совете старейшин Спартак подробно рассказал о том, что видел и что узнал во время пребывания в Понтийском царстве. В конце беседы ему сообщили, что к медам прибыл посол понтийского царя Митридата для переговоров о заключении союза против Рима.
— Вовремя же прибыл этот посол, — сказал Спартак. — Как видно, при дворе Митридата хорошо знают, что делается в Риме. И чего же хочет от нас понтийский царь?
— Он просит пропустить свое войско через наши земли, чтобы встретить римлян, высадившихся в Элладе. Тем самым он не даст им идти к нам.
— И больше он ничего не просит?
— Он просит, чтобы мы помогли ему конницей и пехотой.
— А он сказал, кто будет кормить его войско?
— Об этом он не говорил, да и мы не спрашивали.
— Получается, что о пище для солдат он позаботится тут, на месте. Так уж у них заведено: куда они приходят, там и берут у людей то, что им нужно.
— Мы еще спросим об этом, — сказал самый старший в Совете старейшин. — Сегодня вечером и продолжим разговор. А пока что он принес от Митридата предложение стать его союзниками, вместе биться против римлян. Если не можем сразу ответить, он дает нам время подумать.
— Вы уже решили, что ему ответить?
— Если римляне придут сюда, нам будет трудно с ними справиться, потому что наши племена враждуют меж собой.
— И я так думаю. Если мы пустим на свою землю Митридата, они не станут срывать листья с фруктовых деревьев. Наверняка останутся целы наши дома... хлевы... курятники — все, что прочно стоит на земле. Солдаты Митридата не берут больше того, что могут съесть, унести на спине и в седле или увезти на повозке. Но беда в том, что их много — если каждый возьмет то, что ему под руку попадется, мы будем разорены... Я участвовал в нескольких понтийских походах и знаю, что происходит там, где проходит Митридат — как победитель, и как союзник.
Старейшины молчали.
— Митридат силен, — сказал немного погодя один из них, — он может прийти к нам и без приглашения. Зачем тогда предлагать нам союз и защиту от римлян?
— Но так же легче — войти без боя, не пролив ни капли крови. Таким способом он истоптал и ограбил уже не одно слабое царство. В его обычае — выбирать земли, которые ему нравятся, и предлагать союз тамошним племенам. Он входит как гость, потом располагается как хозяин, грабит людей и перебирается в другое место, где есть чем поживиться.
— Но если мы не согласимся пустить его, это сделают пеонцы.
— Он попытается обмануть нас всех поодиночке, если мы будем медлить и позволим ему выбирать, куда сначала идти. Пора уже понять, что всем нам угрожает одно и то же. Хуже всего будет тому, кто первым окажется на его пути, но и другим выпадет та же доля. Никому этого не миновать.
— Откуда же он ударит сначала?
— Откуда ни ударит — все равно. Он может пройти сюда и через Родопы и через долину Хеброса.
— Если мы дадим ему воевать с нашими племенами поочередно, он всех нас перебьет. Но если мы объединимся — поначалу хотя бы несколько племен, чтобы подать пример остальным, Митридат еще подумает, с кого начать, куда идти и вообще стоит ли с нами воевать.
— Заключить союз между нашими племенами будет нелегко. До сих пор мы еще ни разу не объединялись с соседями. Всегда существовала помеха этому.
— Но сейчас есть ради чего сговариваться. Потому что наши земли привлекают и Митридата, и римлян. Я думаю, что нельзя больше медлить, надо отправить послов к ближним и дальним соседям. И мы должны идти на взаимные уступки. Пока не поздно, нам нужно стать союзниками и вместе встретить опасность, откуда бы она ни шла.
— Но как же мы сможем договориться... скажем, с пеонцами, если они не хотят больше пускать наши стада на эгейские пастбища и наши караваны с товарами в Элладу?
— Они наказывают нас за то, что мы не помогли им отразить нападение ситонов. А когда на них нападут римляне, мы можем исправить свою ошибку.
Старейшины пожелали царскому послу доброго пути и обещали, после того, как они посоветуются с соседними племенами, начать общие переговоры с Митридатом.
А к пеонцам сразу же отправили гонцов с предложением заключить союз против любого врага, откуда бы он ни появился.
После продолжительных споров пришли, наконец, к согласию. Договорились также продолжать переговоры между медами и Митридатом, и между пеонцами и Римом для того лишь, чтобы оттянуть время и ввести в заблуждение и ту, и другую сторону.