— Мы не виноваты, что так получилось. Они в суматохе бросились в нашу сторону, и вам оставалось только рубить, а мы должны были их удерживать, чтобы они не разбежались, — кто-то из пеонцев попытался приуменьшить заслуги медов.
— Кто сделал больше, тому и добычи больше. Кто вам мешал сделать столько же, сколько и мы?
— Есть договоренность между нашими военачальниками, сказал один из пеонцев, — о том, что добыча делится поровну.
— Но мы же истребили большую часть римского войска, — возразил кто-то из медов. Мы подбирали только то, что было там, где мы дрались. И это — наше по справедливости.
— Добыча общая, и теперь ее надо поделить.
— Посмотрим как вы будете делить то, что заработано чужим трудом...
— И по-вашему не будет! Мы вам не для того помогали...
В стороне от младших командиров стояли Мукапор и Садал. Они видели, что происходит между солдатами, и сами говорили о том же, хотя и спокойнее, приводя в доказательство своей правоты приблизительно те же доводы, что и младшие командиры.
Наконец Мукапор, чтобы склонить союзника к уступкам, сказал:
— Не будем больше спорить. Предстоят новые сражения. Римляне не простят нам гибели своих легионеров и снова вернутся. Вот тогда, даю тебе слово чести, большая часть добычи достанется твоим людям.
Садал подумал и ответил:
— Я не против. Только... Давай спросим моих командиров, согласны ли они ждать до тех пор.
Мукапор продолжал настаивать:
— Сначала надо, чтобы мы с тобой согласились, а потом уже можно спрашивать подчиненных. Нам легче договориться, потому что мы умеем вести переговоры. А они скажут: "Лучше синица в руках, чем журавль в небе".
Садал ухмыльнулся:
— И мне сдается, что они так скажут.
Спартак, наблюдавший со стороны за ожесточенным спором младших командиров, подошел к ним, поднял меч, чтобы водворить тишину, и сказал:
— Стоит ли спорить о вещах, которые не были ни нашими, ни вашими, а упали прямо с неба. И вместо того, чтобы разумно все это поделить, все мы словно с ума посходили, кидаемся друг на друга как псы. Что вы так ожесточились? Разве нельзя толком разобраться? И потом — взгляните на эти груды, — он показал на сваленную добычу, — да разве мы сумеем все это унести домой? На коней по уши навалим, на себя нагрузим и все равно еще останется. Зачем жадничать? Не лучше ли предоставить нашим военачальникам спокойно решить этот спор? Они разберутся. И то, что решат, пусть будет законом для нас.
Шум уменьшился.
Спартак подошел к Мукапору, сказал ему что-то на ухо и вернулся к своим бойцам, которые стояли, упершись ладонями в рукояти мечей, и не принимали участия в перепалке.
Посовещавшись, Мукапор и Садал подошли каждый к своему войску.
Садал сообщил, что решено разделить добычу поровну. Пеонцы встретили это известие шумным ликованием.
Меды молчали.
Мукапор подал знак своим командирам следовать за ним.
Они отошли в сторону. Мукапор подождал, когда воцарится тишина, и мрачно произнес:
— Не думайте, что мы в убытке. Ну что мы выиграем, если разрушим союз с пеонцами? И из-за чего? Из-за каких-то лопат и палаток, которые мы подобрали, только чтобы они не валялись, где попало?
Чтобы оправдать свою уступку пеонцам, он выразил свое пренебрежение к этим вещам почти добродушным ругательством и продолжал:
— Посмотрите как много вам достанется, даже если мы отдадим им половину всей добычи. И не лучше ли по-братски поделиться с соседями, чем разойтись, как враги? Они ведь не простят нам, если мы нарушим обещание разделить добычу пополам. А если мы отдадим им больше, чем они заработали, они это запомнят. И лучше уступить сейчас, чтобы они были нам должны, а не мы им. Пеонцы нам еще понадобятся. Вы же понимаете, что этим сражением война с Римом не закончится. Римляне не забудут, что здесь, на нашей земле, погиб их легион. Они снова придут к нам. И тогда? Представляете себе, что будет, если мы останемся одни? Сколько крови тогда прольется? Как только римляне узнают, что наш союз с пеонцами разрушен, они поспешат разделаться с нами поодиночке. А сейчас идите к своим людям. Объясните им, почему надо отдать пеонцам то, что не ими добыто. Да и разве мало того, что нам достанется? Если бы не кони, неужто мы бы унесли все это на своих спинах? Жадность тоже должна иметь границы.
То, что произошло на поле сражения, было продумано и подготовлено еще летом после встречи медов с пеонцами. Тогда было решено, что пеонцы заманят римлян в ущелье, где на них нападут меды. Спартак молчал, хотя Мукапор время от времени поглядывал на него, желая знать его мнение.