Мукапор распорядился устроить богатую трапезу в одном из домов селения и пленных римских командиров отправили туда.
Потом он направился к столам с хлебом и вином, сопровождаемый своими командирами, как бы случайно прошел мимо Спартака, остановился и шепотом спросил:
— Хорошо я сказал?
— Лучше, чем можно было ожидать. Я опасался, что ты или выбранишь его или высмеешь, задетый отказом принять твое гостеприимство. А ты поступил, как истинный победитель: достойно и великодушно.
Мукапор улыбнулся одними глазами:
— Значит и мы, не учившиеся хорошим манерам, умеем поступать учтиво с римскими патрициями. А может быть, и к лучшему, что они отказались сесть с нами за стол. В их присутствии не раскроешь душу. Хотя мы и не виноваты, что они остались без войска, все равно им тошно. Так что сядем без них за братскую трапезу!
Мукапор направился к группе старейшин, которые его поджидали, и сел за их стол. Взял хлеб, разломил его на ломти и роздал сотрапезникам, сидевшим напротив и по сторонам от него. Они ответили ему тем же, и тогда он роздал хлеб сидящим на разных концах стола, оставив себе несколько кусков...
Пиршество началось.
Мукапор поднял свой кубок:
— Будем живы и здоровы! Хотел враг пировать, а пришлось горевать. Кто нас не любит, того наш меч погубит. Ваша воля, а наше поле. Биться не хотим, а поля не отдадим. Хвала Дионису!
Хвала Дионису! — отозвался эхом хор мужских голосов. На столах появились жаренные на вертеле крупные поросята, барашки, томившиеся под горячими угольями, противни с вареными курами, посыпанными красным перцем, сковородки с жареной рыбой.
Повара приносили блюда и ставили перед пирующими воинами. А те протягивали руки к яствам, выбирали кому что нравится, облизывали пальцы и аппетитно чавкали. Ведя друг с другом оживленную беседу, они ели не торопясь, без жадности, как люди, для которых обильная пища не редкость. Знали, что незачем спешить, потому что еды приготовлено больше, чем они могут съесть. В глиняные кубки лилось из кувшинов густое красное вино.
В глубине зала разместились музыканты. Они ели и пили вместе со всеми, чувствуя себя полноправными участниками этого воинского пира. Волынщик, пристроив под мышкой свою волынку, время от времени оглашал зал то рокочущими, то нежными и грустными, то веселыми звуками. Флейтисты надували щеки и перебирали пальцами клапаны своих сиринксов и свирелей, выдувая из дырочек серебристые нити мелодий. Другие музыканты осторожно ударяли одна о другую гладкие медные тарелки, словно открывали и захлопывали пустые кастрюли. Были и струнники, которые держали на коленях магадиды и перебирали натянутые струны. Мелодии то веселили, то печалили пирующих воинов. Песни сменяли одна другую по уговору музыкантов, по просьбам сотрапезников.
Лица людей цвели удовлетворением и добродушием. Взгляды постепенно становились кроткими, заволакивались умилением...
Время от времени песни и восклицания разгоряченной молодежи затихали, потом снова вспыхивал нестройный шум, заглушающий спокойную беседу пожилых воинов.
Неожиданно выскочили из-за стола двое юношей, остановились друг против друга и в руках у них блеснули короткие, кривые мечи.
Звон скрестившихся мечей был взаимным вызовом. Удары участились. Юноши отскакивали назад и бросались навстречу друг другу, стремясь поразить противника внезапным и коварным приемом. Каждый старался опередить другого: отразив сильный удар, отвечал не менее сильным, храбро кидался под новый удар, готовя противнику ловушку. Вначале это больше походило на игру, в которой каждому хотелось показать свою ловкость, свое умение. Но постепенно игра превратилась в настоящий поединок.
Мукапор встал. Поднял правую руку — это был знак прекратить борьбу. Тяжело дыша, юноши остановились.
— Выпейте, чтобы перевести дух, и отдохните, — велел им Мукапор.
Оба вернулись к столу и чокнулись друг с другом.
Мукапор подошел к Спартаку, сел возле него и дал знак виночерпию. Тот взял со стола два пустые кубка, наполнил вином и поднес военачальникам.
— Пока что это была только игра, — сказал Мукапор. — Они еще не пустили друг другу кровь! Тебе нравится?
— Ничего, — ответил Спартак и отпил из своего кубка.
— Они еще себя покажут!
Старейший из пирующих стукнул ножом по медному блюду. Юноши снова поднялись. Вышли в середину зала и встали в четырех шагах друг от друга. Старейшина снова стукнул ножом о блюдо. Юноши скрестили мечи, и поединок снова начался. Градом сыпались удары, пока один из юношей не выбил меч из рук противника. Но он тут же отбежал в сторону, чтобы тот снова мог поднять меч, и бой возобновился. При повторной схватке второй превзошел первого в ловкости и ответил ему столь же благородно позволил поднять выбитый меч.