После ухода Митридата из Фракии Децию Гортензию предстояло восстановить там римские порядки. Сначала он двинулся на землю пеонцев. Римский наместник, зять Реметалка, узнав о разгроме Митридата успел вернуться домой до прихода легионов Деция Гортензия. И получилось так, словно сами пеонцы восстановили порядок на своей земле. Реметалк, который после восстания медов, предводительствуемых Мукапором, нашел приют у своего зятя, пришел в магистратуру, где расположился преториум, и поспешил представиться Спартаку:
— Некогда я поступил с тобой несправедливо, — сказал он, — но позже я не мог себе этого простить. Клянусь Дионисом, что говорю правду, ты должен мне поверить. Тогда я заманил тебя в свой дом, а сейчас я пришел к тебе сам, чтобы перед тобой повиниться.
Спартак ответил:
— Сейчас не время сводить старые счеты, у нас немало новых забот. То было давно, и давно уже забыто. И можно сказать, что этого не было вовсе...
Децию Гортензию нужно было спешить, и он двинулся вверх по Стримону на земли медов, где его ждали серьезные дела. Тамошний наместник, скрывавшийся в ближайшем проконсульском гарнизоне, не посмел опередить римские легионы, потому что Мукапор со своими отрядами мог навестить его без предупреждения.
С приближением к родным местам Спартак становился все задумчивее. Идя рядом со Спартаком, Гортензий не мог этого не заметить.
— Я хочу, чтобы ты лучше меня понял, мой друг, — сказал он. — Я не отрицаю твоего права на братские чувства к тем, среди которых ты вырос. Но запомни, что я тебе скажу; когда человек становится полководцем или государственным деятелем, разум его должен одерживать верх над чувствами.
— И я хочу, чтобы ты меня понял, благородный Гортензий. Разум сделал вас, римлян, властителями мира. Разум делает сильными господ, а чувства дают силу угнетенным, когда они решают стать свободными. С этими их чувствами надо считаться, тогда это и будет самым разумным отношением к ним.
Деций Гортензий подумал, прежде чем возразить:
— Разумное отношение не всегда выгодно тем, кто его проявляет. Это зависит от обстоятельств и от характера тех, с кем имеешь дело. Если мы сейчас проявим милость и великодушие к бывшим союзникам Митридата, они подумают, что мы опасаемся их силы, и от этого пострадает наш авторитет...
Римлянам предстояло преодолеть район горных ущелий, где их могла ожидать засада.
Легион Спартака шел в авангарде походной колонны. Вскоре после полудня, проходя по узкому проходу между скалами, поросшими густым молодым лесом, он подвергся нападению. По одной из обрывистых стен этого ущелья неожиданно, подобно оползню, скатились вниз воины с обнаженными короткими мечами и маленькими щитами. Они с яростным ревом накинулись на растерявшихся легионеров, сопровождая удары мечами воем, проклятьями, криками, руганью, от чего в тесном ущелье поднялся невообразимый шум.
В короткой и бурной схватке римляне потеряли почти весь передовой отряд. Вскоре подоспела помощь, и походный порядок был восстановлен. Медов прогнали, точнее, они разбежались и скрылись в лесу, откуда и совершили нападение.
Деций Гортензий удивился, что они так быстро исчезли, причинив римлянам не столь уж большие потери. Но еще больше его удивило то, что ни среди погибших, ни среди оставшихся в живых не оказалось Спартака.
В этот день на колонну было совершено еще два нападения — в середине и в конце ущелья. Но нападавших было значительно меньше, и атаки не столь дерзкими, как в первый раз. И тогда Гортензию пришло в голову, что первое нападение было совершено, чтобы взять в плен Спартака, либо чтобы облегчить ему побег.
Пока Деций Гортензий гадал, было исчезновение Спартака похищением или бегством, Мукапор по-дружески беседовал со Спартаком в горной хижине, куда его привели соплеменники. Там Спартак понял, что засада в начале ущелья была устроена только ради его похищения.
В осуществлении этого плана, сам того не ведая, участвовал и Реметалк. Это он распространил слух, что Спартак командует римским легионом.
Разведчики Мукапора еще на земле пеонцев выяснили, каким легионом командует Спартак. Потом они узнали о месте легиона в походной колонне. Мукапор позаботился и о поимке римских разведчиков, шедших впереди колонны для предотвращения внезапного нападения.
После таинственного исчезновения Спартака Деция Гортензия долго мучили противоречивые догадки, но ни одна из них полностью не могла объяснить случившегося.