Красс решил получить выигрыш и от войны со Спартаком, в которой Рим нес большие потери. Никто из крупных римских государственных деятелей не хотел брать на себя руководство предстоящей военной кампанией против армии мятежников. Потому что эта война считалась позорной для Рима, и военачальник в случае победы не получит триумфа. Но Марк Лициний Красс и тут нашел себе выгоду.
В меру способный и с достаточным военным опытом, чтобы стать опасным противником для Спартака, достаточно богатый, чтобы завоевать привязанность своих командиров щедрыми подарками, и не менее жестокий, чтобы заставить свою армию понять, что его устраивает только победа, он взялся довести до успешного окончания войну с рабами.
Он не ждал от этой войны почестей. Суетные атрибуты показной славы его не соблазняли. Он рассчитывал на большее, на то, чему только он один знал цену.
Децимация — обезглавливание ликторской секирой перед строем каждого десятого не применялась в римской армии уже более ста лет. Красс решил, что настало время, когда это забытое наказание сможет сделать полезное дело — помочь поскорее закончить постыдную войну, которая тянется уже более трех лет. Тут же, без всякого участия Красса, нашелся и благоприятный повод применить децимацию. Пусть бегство трех тысяч римских легионеров (остатки трех разгромленных и деморализованных легионов) послужит назидательным примером для всей остальной римской армии. Триста отрубленных голов убедительно покажут всем оставшимся на плечах головам, что Марк Лициний Красс страшнее, чем отчаянно храбрые гладиаторы и дерзкие дезертиры Спартака.
Подхлестнув армию этой моральной подготовкой, Красс немедленно начал преследование Спартака, который отвечал ему контратаками, после которых вновь отступал. Своими маневрами он наносил римлянам тяжелые потери, но вынужден был отходить, считаясь с численным превосходством армии Красса.
Спартак двигался к югу. Он решил переправиться в Сицилию, где еще не были забыты происходившие там в предыдущие десятилетия большие восстания рабов. В Сицилии Спартак думал организовать государство, которое, заключив союзы с Серторием и с Митридатом, будет впоследствии признано и другими державами.
Спартак договорился с киликийскими пиратами, чтобы они перевезли его армию на Сицилийский берег за золото, собранное им в победоносных походах. Пираты получили задаток золотом и после этого исчезли со всеми своими кораблями, тем самым решив завоевать признательность Рима. И действительно, Рим предоставил этим "труженикам" моря возможность еще какое-то время заниматься своим доходным ремеслом. Но потом положил этому конец. Благодарность вечного города не может быть вечной.
Нужно было возвращаться обратно на Север. Но там стояли легионы Красса. И снова Спартак должен был искать хитроумные ходы, чтобы, избегая больших потерь, двигаться в избранном направлении.
По приказу Сената из заморских владений в Рим прибыли имперские армии с самыми способными полководцами, чтобы окружить Спартака со всех сторон.
К Италийскому полуострову двинулись корабли с легионами Гнея Помпея из Иберии, где он закончил войну с Серторием, Лукулла Старшего, который заключил мир с Митридатом, — из Малой Азии, Лукулла Младшего — из Эпира.
У Спартака оставалось тридцать тысяч бойцов, и в ближайшем будущем ему предстояло сражаться с четырьмя, насчитывавшими двести тысяч воинов. Соотношение было один к семи.
Спартак привел свою армию в Брадан, где расположился лагерем. Уже несколько дней он отступал, ведя тяжелые бои.
Марк Лициний Красс не хотел, чтобы Помпей, Лукулл Старший и Лукулл Младший разделили с ним славу разгрома армии Спартака. Он спешил их опередить. Решение Спартака дать своей армии отдых было неожиданным для Красса.
Солнце клонилось к закату.
Спартаку казалось, что Красс будет наступать с трех сторон — во всяком случае так были расположены окружившие лагерь легионы.
Спартак собрал преториум, чтобы сообщить командирам план предстоящего сражения:
— Красс нарочно оставляет нам один выход — отступать. Он хочет, чтобы мы отступили, и тогда он ударит нам в тыл всей своей армией. Так он рассчитывает уничтожить нас, понеся небольшие потери. Если же мы не воспользуемся этой возможностью и дадим себя окружить, то он поймет, что мы решили биться до последнего. Что же он тогда предпримет? Со всех сторон подтянет свои войска и начнет сжимать обруч. Часть его легионов принудит нас защищаться, пока мы не будем окончательно истощены. Тогда он бросит на нас вторую половину, которую держит пока в стороне. И этим свежим легионам легко будет покончить с нашим, потерявшим силы, войском. Как помешать осуществлению планов врага? Мы тоже разделим наше войско. Легионы, составленные из одних рабов, останутся здесь, на месте. Я с дезертирами и гладиаторами буду атаковать левый фланг римлян. Красс подумает, что мы хотим совершить там прорыв и уйти в горы. Чтобы помешать этому, он повернет свой центр лицом к левому флангу, усилит его. Мы врежемся в это крыло, и сумеем привлечь к себе большинство когорт центра. Тогда оставшиеся в лагере легионы могут совершенно спокойно выйти из лагеря в заранее оставленный нам Крассом проход. Он будет настолько занят боем с нами, что не сможет активно этому противодействовать. Наверняка он снимет легионы с правого фланга и пошлет вдогонку уходящим. Но надо сделать так, чтобы он их не догнал. У них будет больше надежд спастись, чем у нас, поэтому мы врежемся в самое ядро вражеской армии. Если нам удастся продержаться до темноты и мы нащупаем где-нибудь слабое место в расположении римлян, может быть, и нам удастся уйти. И тогда мы все встретимся где-нибудь в горах.