– Не обижайся, Валюш! Мне все нравится, я потом надену. А пока в этом похожу, привык, удобно, я однолюб во всем!
Только однажды я видела, как он просил маму купить ему рубашку. Недалеко от нашей дачи был известный в 90-е годы «салтыковский» рынок. Туда приезжали люди со всех районов Москвы и области отовариваться, и мы тоже по выходным иногда туда ходили. И вот как-то раз папа увидел клетчатую рубашку, крайне плохого качества, и начал ласково просить ему ее купить. Мама говорит:
– Спартачок, да мне не жалко, но после первой стирки она полиняет, давай лучше купим тебе что-то подобное в хорошем магазине.
– Валюш, вот нравится мне именно она.
Купили. Папа был счастлив. Уж не знаю, действительно ли именно эта рубашка запала ему в душу или устроила цена, склоняюсь, что цена, просто нам он это сказать не мог, зная, что мы готовы покупать ему все самое лучшее, он просто тихо экономил на себе. Такой характер.
В этом был он весь. Все для нас.
За день до операции, после которой его не стало, врач спрашивает его о самочувствии, говорит про последствия операции, а он сидит на кровати и тихо так говорит: «Мне бы еще годик пожить, чтобы Валюше и Каринке поднакопить побольше денежек. Чтобы они без всего не остались».
Поясню, так как многие снова могут неправильно понять и говорить, зачем он должен был вам копить деньги? Вы что, инвалиды беспомощные?
Во-первых, это его воля и желание. Во-вторых, мама и правда инвалид второй группы, у нее сахарный диабет, плюс жизнь она посвятила папе и ради него бросила работу. Я на тот момент была с грудным ребенком, муж не зарабатывал особо, да так вышло, плюс папа понимал, что актерская профессия нестабильна и это не всегда зависит от таланта или способностей артиста. Зарплаты в театрах маленькие, а кино то есть, то нет. И иногда его можно ждать годами. Конечно, это наш выбор, мы не роптали и не жаловались. Я сама вышла замуж за мужчину, который не мог обеспечить семью, но я и никогда не гналась за богатыми, мне всегда были важны другие факторы в человеке, да и рассчитывала я всегда на себя, хотела быть независимой. Но папа был таким человеком, ему было важно, чтобы мы ни в чем не нуждались, и спорить с ним было бесполезно.
Помню, когда я начала работать в театре на Перовской, мне предложили поучаствовать в новогодней кампании. Играть детские сказки по садикам и клубам. Я, не раздумывая, согласилась. Две недели были тяжелейшими. Подъем в 4 утра, 4–5 сказок в день, в разных концах города. Папа узнал и говорит:
– Зачем тебе это надо? Сколько тебе там платят?
Я называю сумму. Он говорит:
– Давай я тебе заплачу эти деньги, только не мучай себя.
Я категорически отказалась и доработала все спектакли. Для меня было невероятным счастьем, что я сама заработала деньги, смогла купить родителям подарки и быть независимой. Да и работать-то я начала в 4 года, играя спектакли на профессиональной сцене. Поэтому обвинить нас в том, что мы радостно сидели на папиной шее, свесив ноги, абсолютно нельзя! Просто папе это было важно, ему приносило радость нас обеспечивать и дарить нам чувство защищенности.
Но я снова убежала вперед.
А тогда была их счастливая жизнь, наполненная поездками, гастролями, друзьями. Кстати, папа в основном дружил не с артистами. У него было три самых близких друга.
Герман Соловьев – полковник. Комсорг космонавтов. Он познакомил папу с Гагариным, с Леоновым и многими другими великими людьми. Это была настоящая крепкая мужская дружба, начавшаяся в 1961 году и длившаяся всю жизнь. Гера был истинный офицер, с большой буквы! Умеющий любить и дружить! Это была дружба не для чего-то и почему-то, а это была бескорыстная дружеская любовь и уважение!
Они и ушли друг за другом. Папа в июле 2005-го, Гера летом 2006 года. И похоронены они рядом. На Ваганьковском кладбище.
Второй папин друг – генерал Юрий Ницын. В советское время он был начальником погранвойск СССР. То есть, как бы сейчас сказали, руководил всей таможней.
Рис. 7. Папа и Ю. Г. Ницын)
Удивительный, добрый, настоящий!
Однажды мама с подругой поехала в Польшу, мы остались с папой дома. И папа попросил Юру, чтобы на таможне их сильно не трясли. При этом папа дал маме еще и орден Польского заслуженного деятеля искусств, полученного за «Кабачок» 13 стульев».
И вот первая остановка, Брест. В соседнем с мамой купе едет писательница Юнна Мориц, известная в те годы. Заходят пограничники, высокого чина, отдают маме честь и говорят, что на перроне стоит «Чайка», а Юрий Георгиевич сказал, чтобы маму покатали по Бресту, поезд будет стоять сколько нужно. Мама, стесняясь, начала отказываться, мол, неудобно. Не нужно, спасибо.