Да и, кстати, хоть это и никого не касается, но за все данные мной интервью о папе в газетах, на телевидении, например в передаче «Наедине со всеми», я не получила ни копейки! Я даже и не спрашивала про гонорар, мне просто хотелось продлить память о папе.
Я дождалась приезда мужа, рассказала тихонько это все ему, и у меня был главный вопрос: как сказать маме и говорить ли ей об этом?
Я понимала, что она рано или поздно узнает и хуже будет, если узнает не от меня, а от «доброжелателей». Но как ей сказать?
Второй раз в жизни я была в такой ситуации. Первый, когда мне нужно было ей сообщить о папиной смерти.
2005 год, 17 июля…
За три недели до этого папа вернулся с гастролей и лег в больницу на профилактику. У него были проблемы с сосудами, и год назад нам предлагали шунтирование, но мы отказались. Папа начал, под контролем мамы и врачей, лечиться амбулаторно, принимая лекарственные препараты. И вот спустя год коронография показала, что есть улучшения. Но, к сожалению, сердечный клапан был полностью закальцинирован и мог оторваться в любой момент, и тогда смерть была бы очень болезненной и мучительной.
Собрался консилиум, куда позвали нас с мамой. Врачи долго говорили нам, что теперь это распространенные операции, что они уже не так опасны и т. д. В общем, всем врачебным составом убедили нас, что без операции никак.
Как говорила мама, как будто нас загипнотизировали. Потом уже мы думали, что, возможно, надо было обращаться за границу, так как операции-то у нас делают хорошо, а вот выхаживают не всегда.
Операцию назначили на 14 июля. Но за пару дней почему-то резко перенесли на 13 июля.
Каждый день, пока папа лежал в больнице, мы приезжали к нему с мамой и с раннего утра до отбоя были с ним.
Пролежав в больнице неделю, он стал хорошо выглядеть, отдохнул, выспался, стал бодрее.
Он как раз дописывал свою пьесу, которую писал много лет и каждый день читал нам то, что написал. Советовался, как лучше. Это было его мечтой – дописать ее и поставить в театре. Еще в 80-е годы он, вдохновившись пьесой «Любовь к трем апельсинам», задумал сочинить нечто подобное, совместив на сцене театр и цирк. Взял за основу классическую историю отношений короля и его сына-тунеядца и переиначил это в собственное произведение. Сам написал текст песен и музыку к будущему спектаклю. Он не знал нотной грамоты, при этом прекрасно играл на фортепиано, на слух. Сам сочинил несколько романсов, но снова, в силу своего стеснительного характера, никому, кроме близких, не показывал. Для его пьесы музыку на ноты ему помогала перенести замечательный музыкант Мария Капустина. А также папа, будучи в душе очень современным человеком, увлекающимся всем новым в искусстве, просил меня давать ему слушать молодых авторов, и так ему понравилась песня «Ой е, шире вселенной горе мое», что он решил ее тоже вставить в спектакль, сделав ее лейтмотивом короля. Я помню, как выписывала ему текст песни.
В больнице он практически уже закончил пьесу, и это был, наверное, двадцатый вариант, который он сочинял. Мы с мамой слушали его, затаив дыхание, как будто предчувствовали, что это наши последние дни вместе.
А как он мечтал сыграть Карлсона для Кристины, его внучки, которую он обожал, все говорил: «Приведу ее в театр осенью, как тебя когда-то, чтобы она тоже росла за кулисами, чтобы когда-нибудь продолжила династию». Как же он об этом мечтал!
Рис. 21. Папа и его внучка Кристина Мишулина
Конечно, он был безумно счастлив, когда она родилась. В момент моих родов у него шел спектакль «Карлсон», мне кажется, если б не спектакль, он точно был бы со мной в роддоме, так как всю беременность, на все узи и осмотры они сопровождали меня с мамой.
Помню, сидим перед кабинетом врача, я, папа и мама, ждем очередного осмотра. Подходит женщина и спрашивает: «Кто последний к врачу?»
Папа говорит: «Я!»
Женщина удивленно смотрит на папу, конечно, видно, что она его узнает, но тем не менее видно, что ее удивляет ответ мужчины сидящего в очереди к женскому врачу. На что папа, поймав ее взгляд, тут же шутит:
– Так сказали, первому мужчине, который забеременнеет, дадут миллион, вот сижу жду миллиона.
Женщина рассмеялась.
Когда я родила, мама позвонила на вахту театра и попросила передать папе, что он стал дедушкой! Работники театра говорили, что, узнав эту новость, выходя со сцены, он просто заплакал от счастья и тут же, разгримировавшись, приехал ко мне. И, как когда-то меня, взял на руки Кристину, все переживал, что мы неправильно ее держим, что ей режет глаза свет и что только он знает, как правильно обходиться с малышкой. А мы и не возражали.