Носилки Красса остановились у фасада фабрики. Вот, широкие деревянные ворота распахнулись, и Гай, Елена и Клавдия получили первое впечатление о внутренней части парфюмерной. Здание было одним большим сараем, потолок поддерживали деревянные балки, и большая часть потолка представляла собой ставни, чтобы пропускать воздух и свет. Место было заполнено теплом и светом от открытых печей. На длинных столах стояли сотни глиняных кувшинов и тиглей, а лабиринт конденсирующих змеевиков дистилляторов, был чем-то вроде странного сна. И над всем этим царил густой, тошнотворный запах ароматических масел.
У посетителей сложилось впечатление, что вокруг трудятся сотни рабочих. Маленькие, коричневые люди, бородатые, многие голые, не имеющие ничего, кроме набедренной повязки, они наблюдали за перегонным кубом, топили печи, стояли у разделочных столов и рубили кору и фруктовую кожицу, или заполняли маленькие серебряные тубы эссенцией, заливая драгоценное вещество каплю за каплей, герметизируя каждую тубу горячим воском. Остальные очищали фрукты и нарезали белые полоски свиного жира.
Местный администратор — Римлянин, которого Красс представил просто как Авла, без намека на звание или фамилию, — приветствовал генерала и его гостей сочетанием елейности, жадности и осторожности. Несколько монет от Красса заставили его стараться еще больше угодить им, и он провел их по одному и по другому проходам цеха. Рабочие продолжали трудиться, их лица жесткие, замкнутые и горькие. Когда они искоса поглядывали на посетителей, выражение их лиц заметно не менялось. Из всего, увиденного там, рабочие были самыми странными для Гая, Елены и Клавдии. Никогда раньше они таких людей не видели. Было в них что-то чуждое и пугающее. Они не были рабами — но не были и Римлянами. И им не нравилось сокращающееся количество крестьян, которые все еще цеплялись за клочки земли здесь и там в Италии. Они были разными людьми, и их разница была тревожащей.
— Наш процесс здесь, — объяснил Красс, — это перегонка. За это следует поблагодарить Египтян, но они никогда не могли превратить перегоночный процесс в массовое производство. Рим это организовал.
— Но когда-то это было иначе? — спросил Гай.
— О, да. В старые времена люди полагались на естественное производство ароматов — преимущественно олибанума, мирры и, конечно, камфары. Все это смолы, и они проступают на коре деревьев. Я слышал, что на востоке, у людей есть плантации таких деревьев. Они надрезают кору и собирают смолу как обычный урожай. По большей части благовония сжигают как ладан. Так что Египтяне изобрели не только бренди, открывающее для нас кратчайший путь к пьянству, но и духи.
Он провел их к одному из разделочных столов, где работник нарезал лимонную кожуру, тонкими словно бумага прядями. Красс показал одну из этих прядей на свет.
— Если внимательно присмотреться, вы увидите масляные мешочки. И, конечно же, вы знаете, насколько ароматен запах кожицы. Это основа — не только лимон, конечно, но сто других фруктов и кусочков коры — для получения драгоценной квинтэссенции. Теперь, если вы последуете за мной…
Он привел их к одной из печей. Там был приготовлен большой горшок с кусочками кожуры. Когда он был установлен на плите, к нему болтами прикрепили металлическую крышку. Медная трубка выведена из крышки, скручивается и скручивается кольцами, змеится под проточной водой. Конец трубки подается в другой горшок.
— Это все еще, — объяснил Красс. — мы готовим материал, будь то кора, листья или кожура фруктов, пока не выпарятся масляные мешочки. Затем масло поднимается с паром и мы конденсируем пар проточной водой. Он привел их к другой печи, где все еще выпаривали.
— Вы видите, там течет вода. Когда горшок будет готов, мы охладим его, и масло соберется наверху. Масло является квинтэссенцией, ее тщательно собирают и запечатывают в этих серебряных тубах. Остается прекрасная ароматная вода, которая в наши дни становится настолько популярной, как напиток во время завтрака.
— Вы имеете в виду, что мы ее пьем? — воскликнула Клавдия.
— Более или менее. Она разводится дистиллированной водой, но я заверяю вас, что это весьма полезно. Кроме того, эти жидкости смешиваются по вкусу, даже когда масла смешиваются друг с другом для запаха. Так оно и есть, жидкость используется для туалетной воды.
Он увидел, как Елена улыбнулась ему и спросил:
— Ты думаешь, я говорю тебе неправду?
— Нет-нет. Только я полна восхищения такими знаниями. Помню моменты в своей жизни, когда я слышала, как что-то было сделано. Я не думаю, что кто-то знал, как что-то сделано.
— Мое дело знать, — равнодушно ответил Красс. — Я очень богатый человек. Я не стыжусь этого, как и многие люди. Многие люди, дорогая, смотрят на меня свысока, потому что я посвятил себя зарабатыванию денег. Это меня не трогает. Мне нравится становиться богаче. Но, в отличие от моих коллег, я не рассматриваю плантации как источник богатства, и когда они предоставили мне войну, они не дали мне покорять города, как Помпею. Они пожертвовали мне Рабскую Войну, которая действительно приносила небольшую прибыль. Поэтому у меня есть свои маленькие секреты, и эта фабрика является одним из них. Каждая из этих серебряных туб квинтэссенции стоит в десять раз больше своего веса в чистом золоте. Раб ест вашу пищу и умирает. Но эти рабочие превращают самих себя в золото. А я даже не забочусь об их кормлении и жилье.
— Тем не менее, — предположил Гай, — они могли бы поступить, как поступил Спартак…
— Восстание рабочих? — Красс улыбнулся и покачал головой. — Нет, этого никогда не может быть. Понимаете, они не рабы. Это свободные люди. Они могут прийти и уйти, пожалуйста. Почему они должны восстать? Красс окинул взглядом огромный сарай. — Нет. На самом деле, за всю Рабскую Войну, мы никогда не гасили наши печи. Между этими людьми и рабами нет никакой связи.
Но когда они покинули это место, Гай был полон беспокойства. Эти странные, тихие, бородатые люди, такие быстрые и умелые преисполнили его страхом и опасением. И он не знал почему.