Глава тридцать первая
ПОСЛЕДНЕЕ СРАЖЕНИЕ СПАРТАКА
Последняя операция была спланирована Спартаком очень тщательно. Проделав навстречу Крассу часть пути, он, как и собирался, выбрал крепкую позицию, построил лагерь, прокопал рвы и устроил особые засеки в тылу и на флангах и по всей округе выставил сторожевые дозоры. Верховный вождь восставших намеревался встретить римлян со свежими и сытыми воинами, имея надежные укрепления за спиной. Врагу же пришлось бы вступить в бой неевшим, утомленным маршем, не имея за собой укреплений, куда можно было бы укрыться при неудачном исходе сражения. Благодаря этому Спартак твердо надеялся при лучшей выучке своего войска и искусстве командиров взять над римлянами верх и одержать, наконец, решительную победу.
Все началось так, как Спартак и рассчитывал. Около часа дня (6 января 71 года) показались так называемые римские «отборные» — около 6 тысяч конницы и 10 тысяч человек союзной пехоты. За ними тремя колоннами (каждая из них составляла боевую линию) шествовали правое крыло союзников, затем римские легионы и, наконец, левое крыло союзников. С обеих сторон колонн, прикрывая минимальные обозы, двигалась остальная часть римской конницы.
В первых рядах «отборной» конницы, в кругу трибунов и центурионов, занимавшихся разбивкой лагеря, скакал П. Консидий. Приблизившись к неприятельскому стану, он опытным взглядом окинул местность и выбрал ту часть ее, которая казалась наиболее удобной для разбивки лагеря.
По его распоряжению Л. Квинкций развернул кавалерию во фронт для отражения возможных атак неприятеля, а трибуны и центурионы, отмерив место для палатки полководца, поспешно вбили в землю знамя Красса, на положенном расстоянии провели линии, вдоль которых надо было поставить палатки трибунов, легатов, начальников «отборной» конницы и пехоты, затем остальной части союзной пехоты и конницы и римских легионов. Отложив в сторону оружие, поставив щиты и сложив багаж вокруг знамени, воины бодро взялись за лопаты и кирки.
Но Спартак вовсе не имел намерения позволить римлянам укрепиться. Поэтому он тотчас послал против неприятеля часть своей конницы и легковооруженных. Они опрокинули союзническую конницу Красса, обратили ее в бегство и напали на работавшую пехоту.
Бросая лопаты и кирки, легионеры хватались за копья и щиты. Бой начал завязываться по всей линии. С обеих сторон к сражавшимся подходили непрерывно подкрепления.
Спартак, стоя на лагерном валу, внимательно наблюдал. Наконец он увидел, как все римское войско вышло на поле предстоящего боя и стало разворачиваться в боевой порядок. Тогда Спартак соскочил с вала вниз, сел на коня и, сопровождаемый личной охраной, направился к воротам. По его приказу горнисты дали положенные сигналы: сначала повстанцам, сражавшимся у рва намеченного П. Консидием лагеря, повелевая им отойти назад, затем всему войску выходить из лагеря. Весь лагерь тотчас пришел в движение. Вперед двинулись знамена, за ними конница и пехота.
Спустя совсем недолгое время конница и легионы вместе с отошедшими назад частями развернулись в боевой порядок: это были 90 тысяч человек пехоты и около 10 тысяч человек конницы.
В первых рядах стояли самые прославленные воины — маниаки. Все они были как на подбор: молодые, лет 20–25, огромного роста, крепкого сложения, белокурые, русые или рыжеватые, с медно-красными лицами от постоянного пребывания на солнце и ветру, с небольшими усами и курчавыми бородками. Одеты были маниаки, как обычно одевались для боя: головы их покрывали шлемы, тело и плечи облекали панцири, достигавшие колен, ноги прикрывали железные поножи. В руках они держали копья-пилумы и овальные щиты, на правом боку у каждого висел в ножнах небольшой меч. На шеях маниаков красовались золотые ожерелья (по ним они и носили имя) — предмет их гордости, награды, полученные за выдающуюся храбрость, проявленную в боях. Маниаки стояли спокойного чувством собственного достоинства. Лица этой воинственной молодежи не выражали никакого колебания или сомнения. Смеясь, они перебрасывались друг с другом репликами и отпускали по адресу римлян колкие шуточки.
Служители, сопровождаемые жрицей в белой одежде с золотым венком на голове, подвели к Спартаку белого коня. Согласно обычаю, который существовал у многих варварских народов, перед решительной битвой полагалось принести коня в жертву богу Солнца.
На глазах у воинов, внимательно наблюдавших за его действиями, Спартак с помощью горящей серы очистил жертвенную чашу, потом совершил богу Солнца возлияние вином, разом опрокинув чашу, чтобы вино вылилось быстро. Затем он обернулся к коню. Тот спокойно стоял и ждал (поведение жертвы, согласно ритуалу, имело большое значение!). Спартак, отбросив с правого плеча красный плащ, развевавшийся на ветру, вынул из ножен меч и одним точным ударом поразил жертву. Конь захрипел, упал на колени и медленно рухнул на бок.
По рядам воинов прокатился легкий гул удовлетворения. А Спартак громким голосом приносил молитву богам: «О, Аполлон и вы все, другие солнечные боги! К вам обращаюсь! Руководствуясь вашей волей, иду на Красса, чтобы уничтожить его. Вам, если останусь победителем, обещаю посвятить десятую часть добычи!»
Жертвоприношение совершено, положенная молитва произнесена. К Спартаку подводят его коня. Он вкладывает меч в ножны, садится на любимого скакуна и скачет вдоль боевой линии.
Объезжая легионы по фронту, Спартак произносит короткие речи, стараясь вдохновить соратников на битву. Воины громкими криками и ударами копий в щиты приветствуют любимого товарища и прославленного полководца.
На противоположной стороне Красс, окруженный понтификами и гадателями-авгурами, совершал ауспиции (гадания по полету птиц), закалывал жертвы, приносил молитвы богам, Юпитеру и прочим, прося их помочь ему уничтожить Спартака.
Затем Красс, Консидий и Аррий также объезжали легионы. Они призывали их напрячь все силы, чтобы не упустить выгод, связанных с победой.
Когда необходимые речи были произнесены, с обеих сторон прозвучали обычные сигналы и команды, и войска двинулись друг другу навстречу. Римляне шли в бой в величайшей тревоге, надев на шеи священные амулеты, шепча слова заклятий и заклинаний.
Пока враги сближались мерным шагом, шедшие впереди боевой линии легковооруженные и кавалеристы вступили между собой в бой. Он длился меньше получаса. Под бешеным натиском повстанцев римляне были сбиты с позиции и оттеснены назад.
Отступая, римские легковооруженные и конники через интервалы между подходившими когортами отошли в тыл тяжелой пехоты. Быстро приведя себя в порядок, они разделились на две части и отправились на фланги войска.
А в это время римские когорты сомкнутыми рядами напали на спартаковских легковооруженных. Они отбросили последних назад, а за ними — повстанческую конницу и заставили их, в свою очередь, уйти через интервалы своей тяжелой пехоты в тыл, где они также немедленно разделились между обоими флангами.
Под непрерывные звуки горнов и труб, дававших один сигнал: «Битва!», боевые линии приблизились друг к другу и перешли на бег. С яростным боевым криком бойцы с обеих сторон пустили друг в друга копья, а потом, сдвинув щиты, сомкнутыми рядами сошлись лицом к лицу. С неистовым озлоблением повстанцы и римляне начали работу мечами.
Вслед за пехотой пришла в движение конница. Каждая из ее частей, двигаясь на фланге своего войска, напала на неприятеля и завязала с ним бой.
Так началась последняя битва, самая ожесточенная за всю войну (Аппиан).
Час спустя положение определилось вполне. Сгибаемые железной рукой повстанцев, римляне начали понемногу отступать. Воодушевленные успехом спартаковцы стали наседать на врага с удвоенной энергией.
Сначала Красс, Консидий и Аррий пытались удержать воинов мольбами и ругательствами. Ни то ни другое, однако, не действовало. Тогда по необходимости они стали пускать в ход резервы.
Но Спартак (он своевременно заменял уставших бойцов свежими) продолжал наращивать натиск.
Римская конница не выдержала первой. Повернув к врагу тылом, она обратилась в бегство. Попытки Л. Квинкция остановить малодушных оказались безуспешными.