На зов предводителя спешили соратники. И когда Феликс, сделав обманное движение, нанес последний, роковой для Спартака удар, на победителя накатилась волна соратников Спартака. И над телом павшего вождя тут же началась свирепая резня. Римляне старались захватить тело своего заклятого врага, повстанцы желали любой ценой спасти его для погребения по принятому в их войске обычаю. И, вспоминая битву у тела Патрокла, командиры и бойцы, подбадривая друг друга, кричали:
Темнота быстро сгущалась. Все поле боя вокруг было завалено телами павших, лежавших друг на друге.
Многие из тех, кто сражался с Феликсом бок о бок и старался вместе с ним захватить тело Спартака, пали в яростной схватке. Другие, уже появившиеся позже, даже не знали, в чем дело, почему с таким бешенством все кидаются для боя в одно место.
Наконец бой сдвинулся в сторону оттого места, где пал Спартак. Повстанцы, отбиваясь, отходили, римляне их преследовали…
Узнав о гибели вождя, командиры центра и правого фланга повстанческого войска стали отводить легионы в лагерь. Левое крыло войска, сражавшееся против Красса и пытавшееся поддержать свою конницу, лишившись командующего, понесло огромные потери, но правому крылу и центру удалось отойти в сравнительном порядке.
Повстанческие командиры надеялись закрепиться в лагере. Однако римляне в упоении победой пошли на штурм и после нескольких попыток взяли его приступом. Выбитые из укрепления повстанцы были вынуждены спасаться в разные стороны небольшими группами. Темнота затруднила их дальнейшее преследование.
Захватив неприятельский лагерь, римляне освободили 3 тысячи своих пленных, взятых Спартаком в плен после победы над Аррием и Скрофой.
Красс, Аррий и Консидий, сойдясь вместе в палатке Спартака, поздравили друг друга с замечательной победой и расцеловались. Пережитый за эти часы страх (особенно туго приходилось Крассу — пробиваясь к нему, Спартак убил двух центурионов и массу легионеров, так что, как говорит Саллюстий, «пал не неотомщенным») сблизил их и заставил на время забыть о прежних разногласиях.
С любопытством оглядывали они строгое убранство палатки повстанческого вождя, рассматривали различные вещи, разворачивали свитки книг. Все захваченное в палатке у Спартака было позже поделено между римскими командирами в качестве памяти о дорого доставшейся победе.
Потом Красс созвал небольшое совещание: он считал необходимым сговориться с начальниками конницы Помпея и Лукулла о проведении единой линии перед сенатом насчет выигранного сражения. Красс просил последних уступить ему — разумеется, не безвозмездно — честь победы над рабами и донести своим полководцам, что он, Красс, покончил со Спартаком самостоятельно. Командир конницы М. Лукулла согласился быстро, Габиний же долго не соглашался. После долгих уговоров он все-таки обещал «сделать, что можно».
Тотчас после совещания Габиний и его коллега расположились самостоятельными лагерями у лагеря Спартака и засели за писание отчетов своим полководцам, в которых сообщали, что они «не успели вовремя добраться до поля сражения».
А Красс в это время, советуясь с Консидием и Аррием, написал в сенат письмо о своей выдающейся победе и о том, что армия провозгласила его «императором». Свои потери в битве полководец определял в одну тысячу человек, а о потерях Спартака писал, что их «даже установить нельзя». Сообщая сенату о смерти самого Спартака, Красс обещал доставить его тело и быстро покончить с «остатками» бежавшего повстанческого войска.
Глава тридцать вторая
КОНЕЦ ЭПОПЕИ. ТРИ ТРИУМФА
Спасшиеся из битвы повстанцы в большом количестве отступили в соседние горы. Они шли весь вечер до глубокой ночи, стараясь как можно дальше уйти от возможного преследования.
Утром следующего дня легионеры Красса обошли поле сражения, производя подсчет убитых, погребая тела своих (их пало около 10 тысяч, но Красс, стараясь сделать победу более эффектной, в письме сенату объявил о гибели одной тысячи воинов).
Тело самого Спартака, несмотря на долгие и тщательные поиски, найти не смогли. Красс был раздосадован: ему не удалось выполнить данное сенату обещание доставить Спартака живым или мертвым.
По поводу исчезновения тела неприятельского предводителя высказывались различные предположения. Некоторые говорили, что после боя его тело отыскали свои и тайно предали погребению. Другие трусливо утверждали, будто Спартак вовсе и не убит, он сумел спастись из битвы и скоро снова себя покажет. Третьи, горячо возражая вторым, находили очевидцев, утверждавших, что видели собственными глазами, как страшного гладиатора «изрубили в куски».
Феликс из Помпей, узнав, сколь горячо интересуется Красс судьбой Спартака, немедленно явился к нему с друзьями. Он требовал награды и заявлял, что вождь мятежных рабов пал от его руки, в доказательство чего ссылался на свидетельские показания товарищей.
Красс был крайне возмущен «нахальными притязаниями» помпеянца. После резкого обмена с ним колкостями он приказал выставить его из своей палатки. Легаты Красса тем временем — все были обеспокоены возможностью уменьшения своей славы победителей — шумно возмущались. Теперь по знаку полководца они с удовольствием подхватили назойливого декуриона помпеянской кавалерии под руки и выставили из палатки, награждая по дороге тумаками. Вслед за Феликсом из палатки изгнали и его товарищей.
После этого легаты вновь собрались у Красса. Положение бурно обсуждалось. Наконец после споров решили не присваивать никому персонально звания победителя Спартака и отстаивать перед сенатом ту версию, согласно которой он был в бою «изрублен в куски».
В таком духе на глазах у легатов Красс тут же продиктовал секретарю, одному из своих отпущенников, новое письмо сенату. Одновременно он сообщал, что произвел точный подсчет числа павших врагов: согласно указанному подсчету, он, Красс, «вырезал вместе с самим Спартаком 60 тысяч человек»[60].
Отправив новое письмо сенату, Красс разделил войско на части и разослал самых выдающихся своих легатов по окрестностям. Он велел им неустанно преследовать «остатки» спартаковского войска и беспощадно их уничтожать. Сам Красс двинулся в горы, куда, как доносили разведчики, отступила основная часть повстанцев.
Разделившись на отряды, повстанцы стремительно уходили от погони. Конница Красса гналась за ними и старалась их задержать. За конницей спешили главные силы римлян, разделенные на четыре армии под начальством самого Красса, Консидия, Аррия и Скрофы.
Четыре крупных спартаковских отряда им удалось перехватить. В жестоких боях повстанцы «погибли все, за исключением 6 тысяч» (Аппиан), взятых в плен; так, во всяком случае, утверждал позже сам Красс.
Мелким отрядам удалось, однако, уйти горными тропинками и оторваться от преследования.
Помпей с пехотой прибыл на поле битвы с большим опозданием, и ему не пришлось лично принять участие в битве. Он был раздосадован тем, что всё обошлось без него. И когда Феликс из Помпей пришел к нему с жалобой на Красса, не желавшего признать его победителем Спартака, победитель Сертория сочувственно встретил своего декуриона.
На встрече с Крассом (в качестве победителя последний не имел теперь необходимости от такой встречи уклоняться) Помпей всячески расхваливал действия своей кавалерии и доблесть ее бойцов. Он требовал от Красса официальным письмом сенату засвидетельствовать заслуги его соратников, а затем передать ему командование, так как полномочия Красса истекли.
Красс и его легаты негодовали. Домогательства Помпея, желавшего, по их мнению, присвоить славу победителя, казались бессовестными. Дело закончилось перебранкой. Красс решительно отказался передать Помпею командование, заявив, что их разберет сенат.
60
Утверждение это является сомнительным. Некоторые факты относительно других крупных битв при сравнении с итогами последней битвы Красса со Спартаком настораживают и заставляют сомневаться в достоверности числа павших из войска Спартака.