Еду. Еду к ней.
Максимально тихо хочу пробраться к ее окну. Хорошо, что дом ее деда окутан лесным массивом. Есть куда машину спрятать, чтоб не запалили. Подхожу к забору, высокий, блин. Даже с моей подготовкой, придется попотеть. Хорошо, что спортивки надел, в джинсах тут не напрыгаешься. А тут хотя бы маневрировать можно.
Зацепившись за выступы, изгибаюсь, переношу свое тело в промежуток, свободный от острых пик. Хотелось бы не повиснуть на них кое-чем. Мне это еще пригодится. Сгруппировавшись, прыгаю на землю.
Верчу головой по сторонам, нет ли кого на горизонте, кто мог увидеть. Крадусь, как вор, идущий на ограбление века. Хотя, может так и есть. Украсть бы Ладу себе, но пойдет ли она…Моя репутация в ее глазах ниже дна. Несу свое бренное тело, погрузившись в мрачные мысли.
Вдруг, с другой стороны дома, раздается глухое рычание собак. Филатов предупреждал, что они есть, на случай, если я без приглашения решу наведаться к Киратовой в гости. Замираю, встреча с алабаями не входит в мои планы. Надеюсь, что они в вольере. Иначе мне всё. Я, конечно, смелый, но не дебил. А может и дебил, что полез в эту авантюру, не знаю. Мысли путаются.
Увидеть Ладу является жизненной необходимостью, так прижало, что выть охота. Не могу больше, просто медленно умираю без нее. Пока ехал, дума, как вызвать Ладу. На звонки она не отвечает, сообщения в соцсетях и мессенджерах игнорирует. Потом и вовсе заблочила. Вот поэтому и остается совершать не сильно умные поступки.
Выглядываю из-за торца дома. Собаки в вольере, который закрыт наглухо. Не знаю, может судьба меня бережет, но алабаи пока не реагируют. Удачное стечение обстоятельств. Смахиваю пот со лба и иду в другую сторону. Ее окно там.
Предельно осторожно подкрадываюсь и, вытянув шею, практически не дыша, заглядываю. На мое счастье, портьеры раздвинуты. Блядь…что я вижу… Меня колотит, как припадочного, губы сохнут, тухнет зрение, перемежая изображение красными сполохами. Тру глаза и перестаю дышать.
На кровати лежит моя боль, моя самая-самая, читает книгу. В крошечных кружевных трусиках и майке на тонких бретельках, одна из которых соскользнула с нежного плеча. Волосы буйной волной рассыпались по кровати. Поблескивает фарфоровая кожа, сияет. Ее губы, эти пухлые, вкусные губы, чуть приоткрыты. Одну ногу она согнула в колене, второй, перекинутой на нее, покачивает, слегка оттянув носок. Балерина, твою мать.
Не могу отвести взгляд, липну, глажу ее, веду по ее телу. Не могу, вообще никак. Если развернется, то рискует увидеть мою ошалевшую рожу, с текущими слюнями. Вновь приклеиваюсь воспаленными глазами к Ладиным губам, хочу пробовать их снова и снова. Нежные, сладкие, упругие, манящие. Мои. Будут мои. Как и вся она. Пойду на что угодно, но все будет так. Не отдам никому.
Лада, ты же мне кислород перекрыла. Только рядом с тобой могу дышать. Неужели так трудно просто быть со мной, несмотря ни на что. Желание прикоснуться становится нестерпимым, единственным. Но видимо потрогаю я только себя. Встал так, что мои спортивные штаны натянулись до предела. Сука, если леску привязать, то синего кита легко вытащу, даже не погнется. Я сейчас…все, короче. Пизда рулю!
Опускаю руку вниз и сжимаю член, чтобы хоть как-то облегчить мое безумное состояние и бетонное стояние. И тут Лада переворачивается на спину. Сжимаю зубы так, что рискую покрошить в пыль. Майка почти прозрачная.
Я вижу ее грудь, вижу, как соски упираются в чертову ткань. И мне от этого еще хуже. Сдавленно стону, если сейчас не спущу, то умру от смермотоксикоза. Не отрываю взгляд от нее, не могу. Лада решает меня добить и начинает сводить и разводить колени, сводить и разводить. Она их сводит….и разводит…
Что же ты делаешь, ведьма? Готов выбить окно и влезть к ней в комнату. Как тормознуться и совсем не съехать с катушек?
Сгибаюсь пополам от боли в члене, выкручивает всё. Через пару секунд не выдерживаю и провожу рукой по каменной плоти. Неотрывно смотрю на ее грудь, бедра и веду рукой дальше, сильнее, резче.
Хочу, чтобы она меня касалась.
Хочу…
Дрожь в позвоночнике такая, что отдает по всему телу.
Возбуждение бьет через край. Много не надо……, и спермой заливает штаны. Грёбаный маньяк…
Тяжело дышу и ноги перестают держать, хочется рухнуть на землю от пережитых эмоций и, каких на хер эмоций от того, что кончил и главное как! Боже мой, скажи кому, что я надрачивал у окна Лады, пацаны засмеют. Со списком моих-то похождений.
На хрен! Так больше нельзя, я двинусь. Кое-как прихожу в себя. Надо постучать в окно и позвать ее. Все выяснить, вытребовать у Лады правду по отношению ко мне. Понять, что у нее с Гансом. Не наврал ли он мне. Я все еще сомневаюсь.