Но с другой стороны… Мне хорошо с ним, и я хочу быть рядом. Он сложный, злой, «плохой» парень. Человек, не считающийся с чувствами других, отстраненный, местами надменный, но…для других. Я знаю его не таким. И вряд ли кто-то еще познает так глубоко его настоящего. Сорт людей «Спартак» открываются лишь один раз. Я знаю. Мама рассказывала. Папа такой….был.
— Спартак. — зову его, и он впивается в меня взглядом.
Злится, нет, скорее обижается. Глаза хищно прищурены, мечут молнии. Не понимает меня, почему поставила в такие рамки. Сижу и продолжаю рассматривать. Челюсти крепко сведены и губы поджаты. Понимаю, конечно, не сержусь. Отказ демонстрации отношений действует. Ладно, сейчас объясню. Точнее попытаюсь.
Подрываюсь с кресла и сажусь к нему на колени. Он не ожидал, неловко качнувшись, ловит меня и прижимает, зарывается носом в мою макушку и вдыхает. Обхватывает руками, надежно фиксирует, не сдвинуться. Держит, как самую драгоценную ношу. Немного изворачиваюсь и обнимаю в ответ. Дышу в его шею. Теплую, крепкую. Обжигаю его выдохами, и с удовольствием собираю его запах с кожи.
— Спартак, — повторяю я — хочу раскрыть, что имела в виду.
Давлю руками на грудь, отстраняюсь, но совсем контакт не теряю, не хочу. Обхватываю руками за шею и, глядя в глаза, начинаю.
— Первое. Я хочу быть с тобой. — слежу за реакцией — Но буду себя очень некомфортно чувствовать, если сейчас в универе узнают о нас. Ты был в отношениях с Куликовой, и я уверяю, что с ней еще будут проблемы. Все знают, что были парой. Вас воспринимают, как будто вы просто в ссоре. Тебе, конечно, все равно, но… Мне нет. Понимаю, что тебе не нравится, но всегда нужно искать компромисс, вот у меня он такой. По-другому никак.
Ну вот сказала. Это мое условие.
— Лад, я понял. — держит паузу — Но. ты же соскочишь потом.! Или я неправ?
— Нет, — уверяю — думаю нет.
Прижимает еще крепче, держит, как в капкане, не вырваться. Не лезет никуда, не трогает, а просто держит, будто я единственная опора на Земле. Нуждается, я чувствую.
— Думаешь… — вздыхает он — Я с начала курса на тебя залип. Ты понимала?
— Нет. — потрясенно выдыхаю.
— Ну не удивительно. — тянет Спартак — Я когда впервые тебя увидел, то словно кипятком ошпарило. Ты же понимаешь теперь, что в жизни меня так никто не трогал, как ты. Гнал от себя все чувства, которые могли колыхнуть почву под ногами. А ты…такая… была. Как видишь, весь курс почти выдержал. После репетиции этой, когда ты дверью шандарахнула, понял, что все, больше не смогу. Ты не понимаешь…..Блядь…Как трудно говорить… Я сидел и смотрел, как ты танцевала. Горел, как на костре инквизиции. А потом….Дотронулся до тебя и….Когда стон сорвался с твоих губ там, помнишь? — Спартак так искренне улыбается — Я тогда понял, что я смогу тебя завоевать.
— Боже, с начала первого курса. — не могу поверить я — В жизни не подумала бы. Нет, я замечала, как ты иногда смотришь, но ты был так холоден, что…
— Боролся с собой. Не хотел признавать. — грустно усмехается — Только зачем не знаю, только время потерял.
— Ты знаешь, твоя история мне кое-кого напоминает, ну не совсем прям точно, но тем не менее. — неожиданно признаюсь.
— Ганс? — тихо спрашивает он.
То, что меня поразило молнией, громом и всеми стихиями, значит ничего не сказать. Ноль! Минус ноль мое состояние и предел, жесткий предел моего изумления. Откуда он знает? Что вообще происходит? Кто эти люди, которые знают друг о друге такие сокровенные вещи.
— Можно я не буду говорить? — спрашиваю я.
— Не говори, я и так знаю. — легко соглашается он.
Лучше не развивать эту тему. Меня это не касается. И вообще, не знаю каким образом это известно Архарову, но Ганса точно обсуждать не буду. Хотя Спартак и не требует. Это я скорее сама себе говорю.
— Лад, ты мне важна, понимаешь? — продолжает он свои откровения — Я знаю, что обо мне говорят. Но вот я перед тобой. Открытый, такой, какой есть на самом деле. В Сочи чуть с ума не сошел по тебе…Особенно на пляже…
— Да? — во мне просыпается неуместная ревность — А та девица?
— Какая девица, Лад, — мучительно смотрит — я это сделал, чтобы тебя спровоцировать. Или думаешь, что, когда ты от меня убежала, я переспал с ней?
— Нет?
— Нет, Лада! После Сочи только ты. Все. У меня никого не было. — его взгляд предельно честный и несокрушимый.