— Успокоилась?
— Ну…да..
— Давай тогда. Набирай воздуха в грудь и вещай! — требую я.
— Залетела я, Лад. Чего вещать особо?
— Голосишь о чем? Почему Филатов не в курсе? Все ж хорошо было, ну?
Машка впадает в оцепенение и долго собирается духом, чтобы сказать. Несколько раз порывается, но тормозится. Не мешаю. Просто не дышу. Пусть как идет. Наконец, собрав по организму всю силу воли, тихо начинает перебирать слова.
— Лад, я когда узнала, то, что сказать. Плакала, конечно. Не ожидала. Знаешь, Егор замечательный, но не думаю, что эта прекрасная новость его сильно обрадует. Я боюсь ему говорить, понимаешь? Поэтому решила, что ему знать необязательно. Глупо, да? — вопрошает она меня.
— Глупо, конечно! — сразу соглашаюсь. — Ответственность несут двое. И, мне кажется, что на счет Филатова ты сильно заблуждаешься.
— Он звонит, пишет постоянно. Даже домой приезжал, представляешь? Попросила бабушку проводить его. Наверное, думает обо мне черт знает что. — вздыхает Манечка — А я не могу ему сказать, вдруг бросит меня! Хотя, наверное, уже…
— Ну вот видишь, Мань! Если бы он к тебе ничего не чувствовал, то не выяснял, почему ты решила прекратить общаться с ним!
— Наверное. Не знаю. Но беременность в моем возрасте…Все сложно. Не знаю, как сказать ему. Струсила, вот и все дела. И сейчас боюсь. — еле слышно кается Маша.
Мы замолкаем. Даю ей немного подумать, не трогаю пока. И вот в этой звенящей тишине, раздается звук оповещения на моем телефоне. Беру трубку, мажу по экрану.
Спартак:«Не мое дело, но Филатов скоро в дурку попадет из-за твоей Машки. Уговори ее встретится с ним. Скучаю. Хочу тебя видеть. Когда сможешь?»
Сердце екает. Спартак. Душу в себе ни к месту выскакивающую радость. Он скучает.
Но прежде надо устроить встречу для Егора и моей непокорной подруги. Смотрю на Машу и говорю, не терпящим никаких возражений, голосом.
— Ты встретишься с Егором. Я скажу где и когда. А сейчас быстро под горячий душ и отсыпайся. Пошли! Приведу тебя в порядок.
Маша покорно вздыхает, протягивает мне руку, и я тяну ее за собой. Отведу в ванну и вымою волосы, причешу ее. Я не брошу тебя, моя маленькая. Буду во все помогать. Все будет хорошо. Мы справимся!
34
Мне кажется это самый мрачный день в универе за все это время. Тихо сидим с Машкой, почти не разговариваем. Она вообще взгляд не отрывает от стола. Без конца что-то пишет. Если не лекции, то рисует какие-то каракули. Моя вчерашняя работа пошла насмарку. Машка трясется и колотится. Тут же Филатов, смотрящий на нее глазами больной, бездомной собаки. Я перевожу взгляд то на него, то на нее. Потрясающая ситуация. Ведь видно, что их приколачивает друг к другу, как сильнейшие магниты, но одна из этих притягивателей усиленно демонстрирует свое абсолютное бездействие. Вот два дурака!
Кстати, на организованную нами встречу с Егором, Маша так и не пришла. Он прождал ее бессчетное количество времени, а она проигноривала. Коза трусливая! Хотя легко судить. Не я же в ее положении.
Незаметно оборачиваюсь и строю знаки лицом Егору, типа все норм, ты только прояви сегодня инициативу по жестче. Он сглатывает и еле заметно кивает. На кого же он похож! Весь ходуном ходит, даже руки мелко подрагивают. Но самое страшное, это его глаза. Потерянные, потухшие и больные. Мне становится его очень жаль, но Машку жальче. Надеюсь, что сегодня они все уладят.
Может хоть здесь он ее утащит куда-нибудь и они, наконец, все выяснят! Пошли ему Судьба терпения и такта! В данном случае, держу за Филатова кулаки и желаю огромной удачи!
Ко второй паре приходит Спартак и вот тут уже хуже становится мне. Пока идет по проходу между столами, не могу лишить себя удовольствия рассматривать его. Соблазнительно притягательный. Волосы небрежно уложены, из-под красивых, изогнутых бровей поблескивают пристальные глаза. Во всем облике сквозит легкое пренебрежительное отношение к окружающим.
Он едва кивает головой, садится рядом с Егором и не смотрит на меня. Первые секунды одолела неприятная оторопь. Он такой чужой, холодный. С другой стороны, а что же я хотела? Сама же просила. Но. неужели можно так хорошо играть роль? Или? Тысячи жгущих, как красный перец, мыслей носятся в голове.
А может наврал, может просто преследовал цель переспать и все? Слишком отстраненный. Я пребываю в растерянности, начинают одолевать мерзкие, как постепенно окутывающая слизь, волнение. Стою на зыбкой почве сомнений. А вдруг все так, как я сейчас думаю. И как мне быть тогда? Неужели показалось то прекрасное, что происходило? Все же, он мне очень нравится. Хотя «очень» слабое слово для точного определения.