Смертельная гонка продолжается столько, сколько нужно для того, чтобы в ней осталось лишь 15 % процентов от общего числа участников; гонка «завершается», когда выбывает 85 % человек. До той поры она будет продолжаться. Это порождает двух врагов в глазах каждого из участников: других участников, бегущих вместе с ними, и нас, организаторов. Некоторые из препятствий служат вполне конкретной цели; некоторые мы придумываем просто для того, чтобы поизмываться над людьми. Игры разума начинаются задолго до старта самой гонки. Безо всяких объяснений участников могут попросить привезти на гонку смокинг, пять фунтов сена, спасательный жилет, пять долларов четвертаками и фунт семян луговых трав. Цель – всегда поднимать ставки неожиданного.
Как только гонка начинается, участники приступают к выполнению задач, среди которых могут быть нырки за монетками, поедание лука, выкорчёвывание пней, переноска каяков и автомобильных шин на огромные дистанции, подъём камней в течение шести часов подряд, колка дров на протяжении пяти часов подряд, выполнение трёх тысяч повторений бёрпи – всё что угодно, лишь бы заставить людей всё бросить и уйти. Однако за этим своеобразным подвидом безумия кроется метод. Я верю, что столкновение человека с такими сумасшедшими препятствиями есть лучший способ перепрошивки его мозга, годами или даже десятилетиями жившего в изнеженности и предсказуемости, жизнью, полной оправданий.
В гонке, в которой участвовали двое морпехов, было предусмотрено расчетное время, и последний отсев, о котором знали участники, случился ночью предыдущего дня на нашей ферме Риверсайд. Всегда отрадно чувствовать, что все «хорошие» бегуны преодолели контрольную точку, и знать, кто из участников решил сдаться. Мне нравится, когда мы можем рассчитывать на всех, кто начинал, особенно на столь поздних этапах ивента.
Однако третий день гонки становится непредсказуемым. Участники измождены, обслуживающий персонал тоже утомлён. Такое случается, когда помещаешь людей в настолько экстремальные условия с таким мизерным количеством времени на сон, но особенно сложно в таких ситуациях приходится с теми из участников, кто начисто лишён «чипа» в мозгу, который приказывает замедлиться, остановиться или сойти с дистанции. Некоторые люди устроены так, что не реагируют на сигналы собственного тела; они настроены достичь своей цели. Любой ценой. В каком-то смысле это рискованно, но с другой стороны, видеть то, как люди устанавливают связь со своим первобытным инстинктом или механизмом выживания, – вдохновляющее зрелище. Видеть, как они соревнуются, – это невероятно, и ты никогда не знаешь наверняка, что произойдёт дальше.
В последнюю ночь ивента мы приказали участникам к шести часам утра собраться в Белом амбаре на ферме Риверсайд – они должны были прийти одетыми в смокинги с рюкзаками и всей необходимой экипировкой для продолжения гонки. По приходе мы удивили их декорациями казино, которые обустроили в амбаре. Далее мы стали приглашать их по одному сыграть с нами в покер. Когда они подходили к столу, я предлагал им выбор: они могли либо взять «манишку» – доказательство того, что финишировали в гонке, – или побороться за главный приз, вожделенный череп, который мы приобрели в магазине CVS по 13$ за штуку. Риск был серьёзным: если бы они решили побороться за череп и проиграли, манишка бы им уже не досталась, и тогда им пришлось бы отправиться домой с пустыми руками, без единого доказательства того, что они даже участвовали в гонке. Всё было бы так, словно они и не добежали до финиша. Зачем так делать? Люди каждый день рискуют своими жизнями, отношениями, здоровьем и так далее. Эта гонка вынудила участников начать думать в таких категориях, размышлять о том, что́ они ставили на кон каждый день.
Я питаю огромное уважение к этим людям; они перенесли столько тягот лишь для того, чтобы в итоге им отказали в награде, и теперь они выстраивались в ряд, готовясь принять новый вызов, хотя к тому времени уже были обессилены физически и едва держались на ногах, засыпая на ходу. Но это был их последний вызов и единственный способ заполучить череп.