– Невероятно, – промолвил Талос и повернулся к старику. – Как так получилось… Сундук запечатан с незапамятных времен, но доспехи прекрасны, словно новые.
– Присмотрись… Потрогай их, – ответил старик.
Мальчик протянул руку, чтобы дотронуться до восхитительных доспехов.
– Жир, – пробормотал он, – они покрыты жиром… Не ты ли это сделал, дедушка?
– Я. До меня это делали другие люди… Мешок тоже пропитали жиром, прежде чем завязать в последний раз… Открой его, – сказал Критолаос и указал на темный сверток. Ослепленный красотой доспехов, Талос и не заметил мешка. Мальчик лихорадочно потянулся к жесткому, сморщенному мешку, открыл его и извлек огромный лук, полностью покрытый толстым слоем бараньего жира.
– Хорошо, – сказал Критолаос и стал медленно соскабливать жир с лука, используя тыльную сторону ножа. – Хорошо… Он в отличном состоянии. Из него можно стрелять, если им будет управлять умелая рука… – Узкие глаза старика заблестели. – Умелая рука, – повторил он и повернулся к мальчику с внезапной решимостью во взгляде. – Твоя рука, Талос! – Исхудалая, костлявая рука старика, испещренная синими жилами, подала мальчику огромный лук. Талос нерешительно посмотрел на него. – Возьми, мальчик, он твой.
Талос вздрогнул и взял удивительное оружие. Лук был сделан из гладко отшлифованного, отполированного рога. Рукоять была покрыта тончайшим слоем серебра и увенчана волчьей головой. Глубокая выемка с правой стороны свидетельствовала об огромном количестве стрел, которые когда-то были выпущены из лука с невероятной силой. Талоса охватило неимоверное волнение, и в голове завертелись тысячи мыслей. Казалось, что от старинного и грозного оружия исходили таинственные флюиды, которые проникали в душу мальчика и заставляли тело трепетать, как трепещет тростник под дыханием ветра.
– Чей это лук, Критолаос? Чье это оружие? Я никогда не видел ничего подобного, даже у воинов в долине не было такого. Этот лук сделан не из дерева…
– Верно. Он выполнен из рога.
– Но животных с такими длинными рогами не бывает…
– Ты прав, Талос, такие звери не водятся в наших краях… Животное с такими рогами жило более десяти поколений назад на равнинах далекой Азии. Этот лук – подарок царя тех краев…
– Но кому, кому он принадлежал?
Лицо старика приняло торжественное выражение.
– Это лук царя Аристодема, владыки Пилоса и Ифомы, правителя мессенцев, наследника Нестора, пастыря народов…
Критолаос опустил седую голову, а затем взглянул на мальчика. Талос стоял с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом.
– Талос, мальчик мой, я так долго ждал этого дня…
– Какого дня, Критолаос? Что ты имеешь в виду? Я ничего не понимаю, мои мысли перепутались.
– Я ждал, когда наконец передам тебе лук царя, – с твердостью ответил старик. – Я последний хранитель этого оружия. До меня несколько поколений илотов ревностно берегли его от посторонних глаз… Оно символ и гордость нашего народа, последнее напоминание о свободе. Настало время открыть эту страшную и бесценную тайну. Я состарился, мои дни сочтены.
Мальчик сжал лук и блестящими глазами уставился на великолепные доспехи в сундуке, затем он посмотрел на Критолаоса.
– Но что же мне делать? Я ничего не знаю даже о нашем народе… Оружие делается для того, чтобы сражаться, не так ли? Не так ли, Критолаос? Я калека, и я всего лишь мальчик. Закрой сундук… Я не могу… Я не знаю… Нет, – продолжил он с решимостью в голосе, – нет, ты зря показал мне это оружие. Оно бесполезно… Никто никогда не сможет стрелять из него.
Старик положил руку на плечо мальчика:
– Успокойся, Талос, успокойся. Ты многого не знаешь, но настанет время, и все поймешь. Однажды кто-то вновь облачится в эти доспехи. Вместе с этим воином царь Аристодем вернется к народу, и мы обретем утраченную свободу. Боги уже знают имя этого героя… А теперь возьми лук, и я научу тебя стрелять из него. Когда меня не станет, лук будет твоим верным и надежным спутником, он защитит тебя от волков и медведей. И даже от людей, Талос, даже от людей.
– Какую опасность могут представлять для меня люди, Критолаос? Я никому не причинил вреда. Кому нужна жизнь калеки-пастуха? – с печалью в голосе спросил он.
– Есть вещи, о которых тебе рано знать, мой мальчик… Наберись терпения, однажды ты все узнаешь. А теперь закрой сундук, нам пора идти.