Талос часто отвлекался от своей работы, любуясь, как она быстрыми шагами проходит мимо, неся на голове глиняный кувшин, наполненный родниковой водой.
Но это еще не все. Иногда он пытался представить себе форму ее грудей, изгиб бедер под коротким хитоном, который она повязывала на талии тесьмой. Все это вносило такое замешательство в обычно безмятежное настроение юноши, что он становился с ней резок, почти груб.
Он опасался, что она прочитает по выражению на лице его истинные чувства, поэтому делал все возможное, чтобы не позволить обнаружить правду. И все же он не мог не смотреть на нее, когда она наклонялась, чтобы взять охапку сена для животных, и когда заголялись ее бедра, — внезапно к голове приливала горячая кровь, а в висках начинало бешено стучать.
Больше всего юношу смущало то, что Критолаосу не нужно было даже догадываться о происходящем: казалось, что ему известна каждая мысль Талоса. Непереносимо, когда тебя считают молодым барашком в гоне! Поэтому Талос нередко предпочитал сидеть в одиночестве, слушая ласточек и черных дроздов, или ставить капканы на лис в лесу.
Возможно, это и значило стать мужчиной? Да, именно так… Но было и нечто значительно большее: таинственные звуки, отдающиеся внутри, внезапная дрожь… Желание подняться на самую высокую вершину и крикнуть громко, ожидая, когда вернется эхо, отразившееся от далеких скал… Слезы в глазах, когда в сумерках от солнца загораются облака, как тысяча огненных барашков, пасущихся в синеве неба и постепенно растворяющихся в темноте… Грудь, раздувающаяся от чувств, вызываемых трелью соловья, и пронзительными криками ястребов-перепелятников… Желание обрести крылья и полететь далеко-далеко над горами, над долинами, сверкающими серебристыми оливковыми деревьями; над реками, между ивами и тополями в тихую ночь, напоенную ароматами и освещенную бледным сиянием луны…
Именно это Талос, калека, чувствовал в своем сердце.
Однажды Талос спускался с овцами с гор к дому Пелиаса, чтобы помочь старику в работе. Приближалось великое празднование в честь богини Артемиды Орфии, на котором юные спартанцы, полноправные граждане Спарты, посвящаются в воины. Дом Крафиппоса нужно было привести в порядок и украсить, заготовить дрова для очага, зарезать ягненка для пиршества…
Талос ушел из дома с первыми лучами рассвета, направляясь по дороге, ведущей на равнину. Он вышел на опушку леса как раз тогда, когда над горизонтом поднималось солнце.
Внезапно он услышал крик, раздававшийся с ближайшей поляны.
— Сюда, Бритос, хватай ее! Эй, смотри, чтобы она не убежала, неуклюжий болван!
— Тогда поспеши сюда сам. Эта маленькая дикарка бегает как заяц и царапается как кошка!
Сразу же Талос почувствовал, что случилось неладное. Он вылетел из леса и понесся в поле, где рядом с ручьем паслись несколько лошадей.
Их хозяева, молодые спартанцы, окружили Антинею, которая сейчас была в самом центре круга, — напуганная, одежда разорвана, волосы растрепаны…
Ободряемый своими приятелями, юноша, которого звали Бритос, расставив руки в стороны, ловил девушку, которая пятилась от него, прижимая к груди разорванную одежду.
— Эй, Бритос, посмотрим, сможешь ли ты укротить эту маленькую кобылку! — омерзительно хихикая, кричал мальчишка с рыжеватыми волосами и веснушками.
— Оставьте ее в покое! — завопил Талос, врываясь в центр круга.
Он подбежал к дрожащей девушке, которая испуганно прижалась к нему.
— Что ты делаешь, Талос? — всхлипывала она. — Они убьют тебя…
— Друзья! — заорал Бритос, приходя в себя от внезапного появления Талоса. — Богиня Артемида проявила к нам свою милость, послав не только молоденькую олениху, но и этого козла!
Талос почувствовал, как кровь закипает в его жилах и стучит в висках. Он двумя руками схватил свою пастушью кизиловую палку, упираясь обеими ногами в землю.
— О, да он опасен! — вставил другой. — У него посох! Будем осторожны, чтобы не получить ссадин, иначе мы не сможет участвовать в посвящении.
— Так, кто собирается заняться им? — спросил третий мальчишка.
— Я! — заорал парень с рыжими волосами, вставая за спиной Талоса, который развернулся к нему лицом.
— О, да он хромой! — воскликнул другой. — Агиас, это слишком просто!
— Правильно, — сказал рыжеволосый юнец, продолжая приближаться к Талосу. — Я возьму его голыми руками.
Спартанец бросил на землю дротик, который держал в правой руке, и ринулся вперед. Талос уклонился от него, разворачиваясь на палке, которую с силой воткнул в землю.
Оказавшись за спиной своего противника, он пяткой ударил молодого спартанца сзади по шее, уложив его бездыханным на землю. Не мешкая, Талос схватил палку двумя руками, готовый к защите.
От удивления подростки не могли произнести ни слова. Наступила тишина. Мальчишка, которого звали Бритос, — явно, их предводитель, — побагровел от злости.
— Хватит! — крикнул он. — Поединки — это для воинов. Давайте разберемся с этой гнусной вошью и уберемся отсюда. Я устал от этих игр!
Они накинулись на Талоса всем скопом, уклоняясь от ударов палки, которой юный пастух размахивал в воздухе с поразительной меткостью.
Двое спартанцев упали, получив удары в грудь, корчась от боли и извергая рвоту фонтанами. Но остальные уже повалили Талоса наземь и навалились, избивая его черенками дротиков.
Талос отчаянно сопротивлялся, рыча, как дикий зверь, и тщетно стараясь освободиться, а противники осыпали его градом ударов по спине и по животу.
Они придавили юного пастуха к земле, и один из парней уселся на Талоса верхом, надавливая коленом на грудь.
— Слезь! — приказал ему Бритос.
Остальные мальчишки отошли в сторону, тяжело дыша. Бритос поднял дротик, чтобы нанести последний смертельный удар.
Талос, охваченный дрожью, пристально смотрел на него. Распухшие глаза были полны слез. Бритос колебался.
В этот момент Антинея, оцепеневшая от ужаса, с рыданиями бросилась на Талоса и закрыла его собственным телом.