— Благодарю, командующий, — хватая его руку, с некоторым удивлением сказал заместитель. — Постараюсь проявить себя достойным этой чести.
Он надел шлем и вышел.
— Будешь спать в моей палатке, — сказал Клейдемос Лахгалу. — У меня нет отдельного шатра для гостей, у меня не бывает много посетителей.
Лахгал разделся, чтобы лечь в постель, он устал после такого долгого путешествия. У него было тело мужчины, но загорелая кожа сияла нежной красотой Востока. Клейдемос заметил, что он бреет свои бедра и волосы на лобке, словно хочет скрыть свою принадлежность к мужскому полу.
После того как Лахгал уснул, спартанец продолжал сидеть, глядя на угли в жаровне, которая стояла в центре палатки. Он вытянул руки, чтобы согреть их, и тут его взгляд упал на браслет с медными заклепками, который Филиппид, чемпион Олимпиады, подарил ему давным-давно. С него свисала разноцветная ракушка, которую подарил ему Лахгал, когда еще был ребенком, на побережье Кипра.
Клейдемос оторвал ее и бросил на землю, раздавив пяткой.
— А сейчас, скажи мне, Клейдемос, ты, рожденный дважды, ты, имеющий два имени, кто ты на самом деле? Можешь ли ты сказать мне, ты сын Спарты, или людей, которые вырастили тебя на горе Тайгет?
Царь Павсаний ждал ответа, но Клейдемос молчал, он был смущен.
— Ты не можешь ответить мне, правда? Твое сердце до сих пор с теми, кто вырастил тебя. Но в то же самое время ты не можешь задушить голос твоей истинной расы, кровь Аристарха, дракона. И именно поэтому я знаю, что ты поймешь и поддержишь мой план. Спарта более не может надеяться на то, что она выживет, имея ту же самую систему управления государством, которая была основана потомками Геркулеса. Число равных сокращается год от года. Однажды, что произойдет совсем скоро, в нашей армии не будет достаточного количества воинов, чтобы отразить любое вражеское нападение. Сами илоты, постоянно увеличивая свою численность, могут представлять угрозу. По этой причине Спарта должна измениться, все жители Лаконии должны стать ее гражданами, устраняя все различия.
— Но это невозможно, — холодно запротестовал Клейдемос. — Илоты ненавидят вас.
— И они будут ненавидеть нас до тех пор, пока будет продолжаться и поддерживаться такой порядок вещей. Но если мы дадим им статус и достоинство свободных людей, право владеть землей и оружием, пропасть, которая сейчас разделяет их с равными, прекратит свое существование. Возможно, медленно, но все же она будет перекрыта. Во многих других греческих государствах это уже произошло сотни лет назад. Посмотри на Афины: там строится империя на море, преумножаются богатства. Мой план может… нет, должен быть осуществлен! — воскликнул царь. — Но чтобы это произошло, должны быть отстранены от власти все те, кто стремится не допустить изменения системы управления, все приверженцы сохранения ее в прежнем виде. В случае необходимости, они должны быть уничтожены.
Клейдемоса потрясли слова Павсания, а тот продолжал более спокойным тоном:
— Практически, я одинок в этом своих стремлениях, у меня нет достаточных сил, чтобы довести дело до его осуществления. Мне нужен сильный союзник — самый сильный.
Казалось, что на какое-то мгновенье он погрузился в раздумья, затем пристально посмотрел прямо на Клейдемоса. Его глаза горели.
— Царь царей!
Молодой человек содрогнулся.
— Мой отец и мой брат погибли, пытаясь освободить Грецию от персов, я не предам их памяти, — сказал он, и встал, чтобы уйти.
— Сядь! — приказал царь тоном, не допускающим возражений. — Твой отец и твой брат, также как и Леонид и все его люди в Фермопилах, были напрасной жертвой. Их предала слепая глупость эфоров и старейшин Спарты. Они и являются теми, кто несет настоящую ответственность за гибель твоей семьи. Бесчеловечные законы, по которым они правят, вынудили твоего отца оставить тебя на горе Тайгет. Но сейчас эта эпоха подошла к концу, другая уже скоро начнется: Спарта должна измениться, иначе она погибнет, таща за собой илотов в своем стремлении к полному распаду. Поэтому ты мне и нужен. Я знаю, илоты прислушаются к тебе и последуют за тобой.
Пришло то время, когда я должен открыть тебе важные вещи. Мне известно, что в сражении при Платеях ты использовал лук. О нем я кое-что знаю. Я видел эмблему, вырезанную на нем: голова волка, царя Мессении. Человек, который учил тебя, был твоим дедом, старик Критолаос, который, конечно, рассказывал тебе о нем. О Критолаосе мне известно очень много. Я ведь командовал криптиями десять лет. Когда твой брат Бритос отправился в горы той ночью, со своей молосской гончей, я знал, что произошло. Также мне известно и о спартанском воине, который годами бродил в горах, в сером плаще, закрыв голову капюшоном…
— Мой отец? — Клейдемос вздрогнул.
— Да, твой отец. Послушай меня, ты носишь одно из самых знаменитых имен Спарты, в то же время ты наследник Критолаоса, вождя илотов. Однажды ты вернешься к ним и убедишь их поддержать мой план. Я же освобожусь от эфоров и старейшин, даже от царя Леотихида… В случае необходимости — с помощью царя Персии.
Ксеркс готов поддержать меня материальными средствами, которые производят должное впечатление, — уверенный в том, что когда-нибудь я стану его преданным сатрапом в Греции, превращенной в провинцию его необъятной империи. Этого никогда не будет; я разбил его армию при Платеях, и я разобью его снова. Но в данный момент мне нужны его деньги.
Ты должен знать, что у меня сильные друзья в других городах Греции, включая Афины. Сейчас я должен вернуться в Спарту, потому что эфоры что-то заподозрили. Я должен убедить их в своей верности. Но ты доставишь мое послание царю Персии. Ты передашь его хранителю императорского дворца в Келайнае во Фригии и останешься там до получения ответа царя. Затем ты вернешься в Византий. По моим подсчетам это произойдет в начале осени. А я уже буду снова здесь, на своем месте.
Клейдемос погрузился в размышления. Тому, что он услышал, было почти невозможно поверить. Понимая, что все, чего хочет добиться Павсаний, — правильно, он был совершенно потрясен. В таком мире он сможет сделать свободным народ, с которым он жил, начиная со своего рождения, не проливая крови и не отрицая имени Клеоменидов.