— Да нет, все в порядке, — поспешил успокоить ее Головко. — А что касается нашего гостя… В общем, прихватило мужика, довольно сильно. Вот и приходится разбираться с гостями столицы.
Явно успокоенная подобным ответом, Афонина возмущенно произнесла:
А чего тут разбираться особо? Я вон до нынешней ночи тоже не знала, с какой стороны сердце. И вдруг прихватило так, что хоть криком кричи.
— М-да, — посочувствовал ей Головко, покосившись на застекленную дверь, за которой уже маячила фигура врача. Видимо, пора было закругляться, и он также участливо спросил: — А вы не смогли бы уточнить время, когда вас вызвали в девятый люкс?
— В половине второго, — моментально отреагировала Афонина. — Я это хорошо помню. Он еще позвонил по телефону, пожаловался, что сердечко расшалилось и спросил, нет ли у меня валидола.
— И что вы?
— Как и положено. Поставила в известность старшую дежурную, взяла у нее облатку валидола и отнесла в номер.
— И что дальше?
— Вот и всё, — поджала губки Афонина. И тут же, с тревогой в голосе: — Может, «скорую» надо было вызвать?
— Может, и надо было, — вздохнул Головко, думая в то же время о том, с чего бы это у молодой и совершенно здоровой женщины, которая никогда до этого не жаловалась на сердце, и еще далеко не старого гостя столицы в одночасье прихватило сердце, да так прихватило, что один уже в морге лежит, а вторая жива осталась только потому, что вовремя доставили в Кардиологический центр.
Впрочем, если говорить точно, не одночасье, а с разницей в несколько часов. Однако это, в сущности, ничего не меняло.
— И что, после того, как вы отнесли в девятый люкс валидол, он больше не звонил вам?
Афонина отрицательно качнула головой:
— Нет. Видать, полегчало человеку, вот он и уснул.
«Уснул», — хмыкнул Семен и тут же задал следующий вопрос:
— Вы не помните, в этот день господин Державин уходил куда-нибудь из гостиницы?
— А чего ж тут помнить! — удивилась Афонина. — День-то был солнечный, по-настоящему весенний, и он сказал еще, что все тридцать лет мечтал в такой вот денек по Москве побродить. А когда вернулся, это уже было ближе к вечеру, коробочку конфет шоколадных подарил. Сказал, что это к чаю. Чтобы дежурство не казалось слишком долгим. А оно, дежурство мое… — И она, видимо совершенно бессознательно, провела ладонью по левой стороне груди.
Теперь предстояло задать один из «центровых» вопросов.
— Зина, припомните, пожалуйста, в этот день он не был, случаем, встревожен или взволнован чем-нибудь?
— Какое там! Очень даже веселым был. И особенно когда в гостиницу вернулся. Помню, он еще переоделся и спросил у меня, на каком этаже бар.
— Выходит, он даже в баре успел побывать?
— Естественно! — как о чем-то само собой разумеющемся, подтвердила Афонина, и в ее глазах тут же встрепенулось чисто женское любопытство: — А может, он того… переборщил малость?
— А что, покачивало клиента? — в свою очередь спросил Головко.
— Да нет, вроде бы, — вновь поджала губки Зинаида. — Хотя, само собой, выпивши был… Но скажу вам сразу, в меру. Да, в меру.
«Итак, — подытожил Головко, — почти трезвый, щедрый, здоровый и веселый. К тому же, видимо, не жаловавшийся до последнего момента на сердце, так как у него с собой не было никаких сердечных лекарств, не говоря уж об элементарном валидоле. Однако сердце при этом прихватило так, что…»
М-да, судьба играет человеком, а человек играет на трубе. Пора было прощаться, и Головко, пожелав Афониной скорейшего выздоровления, прошел в кабинет заведующего отделением, чтобы задать те несколько вопросов, которые уже висели у него на языке. И один из них — мог ли не жаловавшийся на сердце мужчина, к тому же пребывающий в прекрасном расположении духа, поиметь скоротечный инфаркт, который закончился летальным исходом?
Уже спустившись к машине и не очень-то поспешая возвращаться в кабинет «о четырех стенах» родного Управления, Семен подставил лицо весеннему солнцу и, попытавшись сопоставить все то, что услышал от врача, с фактом трупа из «девятого люкса», достал из кармашка мобильник.
— Державина вскрывали? — спросил он, услышав голос дежурного патологоанатома. И пояснил: — Американца, которого в ваш морг доставили сегодня утром.
— Это того, который с инфарктом? — неизвестно зачем уточнил «трупный доктор».
— А что, есть еще один Державин?
— Вроде бы пока что нет, однако еще не вечер.
Как говорится, обменялись любезностями, и Головко не мог не отметить чувство профессионального юмора трупного доктора, на фоне которого привычный черный юморок мог бы и отдыхать.