В один прекрасный день сын предложил родителям переселиться— в их же интересах — в сарай. Это только называется сарай, а на деле не сарай, а сказка! Воздуху — во! Чистый кислород! Можно сказать, кисловодский «Храм воздуха» в миниатюре!
Старики переселились в сарай, а в дом заботливый сын впустил доходных квартирантов.
Прошло немного времени. Любвеобильный сын места себе не находил, все не знал, какую еще проявить заботу об отце и матери.
— Дорогая мамаша и дорогой папаша! Я бы посоветовал вам переменить обстановку. Для пользы вашего же здоровья… Самый прекрасный сарай, и то может надоесть… Что я предлагаю? Почему бы вам не переехать в районный центр, к моей сестрице, к вашей, значит, дочери? Не подумайте только, что вы мне надоели! Упаси бог! И в мыслях этого нет! Просто я рассуждаю так: сестра — многодетная, вот и будете с внуками нянчиться. Опять же и сестре подмога, и вам утеха…
Родители и заикнуться не успели насчет материальной помощи, сын и тут упредил их:
— Дорогая мамаша и дорогой папаша! Я для вас ничего не пожалею. Но сколько бы я вам ни помогал, вам все может показаться, что я вас обсчитал. А ваше спокойствие мне дороже всяких денег. Вот я и хочу посоветовать: подайте-ка на меня в суд. И будете спокойно получать все, что вам по закону присудят… И никаких кривотолков…
Родители поселились у дочери в районном центре, а сын заселил «Храм воздуха» дачниками. Родственные узы с сыном отныне были скреплены исполнительным листом № 2-388.
У меня нет абсолютно никаких оснований упрекать кого-либо из областных или республиканских деятелей правосудия Ъ дурном воспитании. В переписке со стариками Чернощек они были исключительно вежливы, ни одно письмо не оставляли без внимания. Ответы их были неизменно благожелательны, и даже самый придирчивый критик не обнаружил бы в них и признака равнодушия.
Едва только судьям Ивановского района большого украинского города стало известно, что им придется взыскать по исполнительному листу № 2-388 алименты с Михаила Чернощека, они любезно переслали исполнительный лист в суд Сидоровского района. Почему? По территориальности — по месту жительства должника.
Сидоровские судьи оказались на высоте: они сочли неблагородным взыскивать алименты, поскольку, по их глубокому убеждению, эта честь по праву принадлежит суду Ивановского района. Почему? По территориальности — по месту работы должника. И милостиво вернули исполнительный лист в Ивановский суд. Но Ивановский суд не остался в долгу и… — догадываетесь? — да, да, переслал лист снова в Сидоровский суд. Почему? Неужели непонятно? По территориальности!
А что делал в это время сын? Как благовоспитанный человек, он не посмел нарушить идиллическую алиментную беседу старших по положению и по возрасту людей. Он мог бы, конечно, погасить задолженность и впредь аккуратно пересыпать родителям деньги, но как, скажите, проявились бы тогда воспитание и хорошие манеры некоторых судебно-прокурорских работников?
Надо отдать должное судьям: они совершали с исполнительным листом № 2-388 обменные операции без каких бы то ни было намеков на бюрократизм и волокиту и в самые краткие сроки обстоятельно оповещали «взыскателей», то есть стариков, о местонахождении листа. Старикам ничего не оставалось, как делиться своей радостью с областной прокуратурой, с Верховным судом республики. А там понимали, что не ответить на письмо — все равно что не ответить пожатием на протянутую руку. И отвечали, как того требовали правила приличия.
Из Верховного суда жалобу стариков почтительно переслали председателю областного суда:
«Прошу проверить… О принятых мерах сообщите гр. Чернощек и Верховному суду».
Из областного суда учтиво ответили начальству и — в копии, с той же благожелательностью — старикам:
«Жалоба рассмотрена… Проверкой установлено… Алименты начислены…»
Прокуратура большого украинского города была нет менее учтива и любезна: она отправила прокурору Сидоровского района (а в копии старикам а районный центр. Как же иначе!)… Вторичное письмо и другие документы Р неполучении, алиментов. При этом вышестоящий прокурор рассыпался в комплиментах перед нижестоящим прокурором.
«Горпрокуратуре известно, что Вами приняты необходимые меры по этому вопросу. Сообщите об этом инициаторам».
Но старики Чернощек не поняли и не оценили тонкостей судебно-прокурорского этикета.
— Как же так получается? — сетовали они. — И жалоба рассмотрена, и меры приняты, и алименты вроде начислены, даже инициаторами нас объявили, а толку? Один пшик, и ничего! Уж лучше бы по старой пословице: «Ты меня как хочешь зови, только хлебом накорми».
Результаты ветхозаветного воспитания не замедлили сказаться. Старики бестактно потревожили покой столичного фельетониста: «Задолженность по алиментам до настоящего времени не погашается».
А чем, собственно, может тут помочь фельетонист? Ни суды Ивановского и Сидоровского районов, ни прокуратуры этих же районов — никто из них и грубым словом не согрешил, их не назовешь бюрократами, волокитчиками. Не осуждать их, а восхищаться ими надо и вслед за Осипом, слугой Хлестакова, повторять:
— Галантерейное, черт побери, обхождение!
* * *
Читатель, наверное, заметил: весь фельетон от начала до конца выдержан на соответствующем уровне — никто особенно не обижен…
Это раньше, несколько лет назад, уличить и обличить бюрократа было легче, чем выучить таблицу умножения. Не ответил на письмо, положил его в долгий ящик, замариновал ценное изобретение, нагрубил посетителю — ясно, перед тобой бюрократ, объект для фельетона!
А как быть, когда бюрократ осуществил коренную перестройку и прикрывается сейчас надежной броней учтивости и внешней доброжелательности?
Вот приходится перестраиваться и фельетонисту. Ничего не попишешь!..
САМОЕ ДЕФИЦИТНОЕ
Как-то случилось так, что на юге в разгар курортного сезона из торговой сети внезапно исчезли спички. Страстным курильщикам — зарез, да и домашние хозяйки недобрым словом поминали неповоротливый торговый аппарат.
Но как бы там ни было, а спичечный кризис можно если не оправдать, то хотя бы объяснить. Спички вскоре появились в продаже, и о кризисе вообще забыли.
Но вот чем объяснить, что кое-где наряду со спичками исчезли, стали дефицитными такие привычные слова, как: «Пожалуйста!», «Спасибо!», «Простите!», «Будьте добры!». А ведь известно, что эти простые, вовремя сказанные слова не требуют особых затрат и усилий, но часто исцеляют лучше, эффективнее многих патентованных и разрекламированных лекарств.
Кого из страдающих зубной болью не повергал в ужас один вид зубоврачебного кресла, на которое садишься, как на электрический стул. Но достаточно врачу, знающему и любящему свое дело, произнести одно-другое приветливое слово — и страх мгновенно исчезает. А через минуту врач демонстрирует артистически удаленный зуб, и ты искренне сожалеешь о том, что у тебя всего тридцать два зуба.
Заметьте: врач-чудодей не проходил курсов художественного чтения, не кончал школы иллюзионистов или гипнотизеров. Просто он понимал силу и знал цену слову, прекрасно разбирался, какие слова печат, а какие калечат.
Для того, чтобы больной хотя бы наполовину стал здоровым, надо прежде всего отвлечь его от недугов, надо сделать так, чтобы больной забыл, что он больной. А что мы слышим между тем на курортах (и не только там!)?