— Что надо, Лен?
— Всё просто, Каро. — Вот сучка, я же просила её не называть меня этими собачьими кличками — Каро, Лина, Роли… Что там дальше? Либо Каролина, либо Каролина Викторовна, либо никак! — Слышала про выставку Дато? Не представляешь, как трудно было уговорить его на этот проект! Пришлось привлекать спонсоров, блогеров…
— Короче, Лен — от меня-то что надо? Деньги? Не дождёшься. Пиар? У тебя столько денег нет, — я вымученно захихикала.
— Пиар, да. Бартер. — Ленка челюстей не разжимала, доберманша от мира жёлтых страниц — вцепилась в меня мёртвой хваткой. — Интервью на разворот плюс личико твоё на обложку, в обмен ты называешь Дато самым влиятельным культурным деятелем последних лет, его выставку — событием сезона. Тебя знают в деловых кругах, в светских скандалах ты не засвечена — с помощью тебя мы рассчитываем привлечь к проекту людей из бизнеса. Ну? Что скажешь? Интервью предлагаю оформить прямо на открытии — я пришлю два вип-пригласительных. Подозреваю, второй тебе не пригодится — ну я так, на всякий случай…
Её замечание насчёт вечного и бессменного отсутствия у меня пары улетело в "молоко" — целиться надо лучше, голубушка. А вот перспектива засветить своё личико аж на целую обложку мне не улыбалась — ненавижу публичность, до такой степени ненавижу, что до сих пор, уже не первый год являясь вице-президентом компании, хожу по улицам без охраны. Но я знала, кому такая перспектива улыбнётся, да ещё как… Отцу. Он давно намекал, что не мешало бы мне поставить на службу семейному делу не только свои мозги, но и свою мордашку, коль скоро она у меня вышла не дурнее, чем мозги… К тому же, в отличие от мозгов, мордашка с годами не крепчает. Если б он узнал, что я по собственному капризу отказалась от обложки (а он бы узнал — Ленка бы об этом позаботилась, как пить дать) — мне несдобровать. На самом деле, ничего он бы мне не сделал, конечно, но ссориться с ним всё равно не хотелось. Чем дольше занимаешься бизнесом, тем отчётливее понимаешь, что личные распри — последнее, что бизнесу нужно.
Вечер четверга, на который было запланированно открытие выставки, получился самым лучшим — как заказывали. Весь день лило как из ведра, водостоки по всему городу не справлялись с работой и, забитые пачками от сигарет и упаковками от чипсов, превратились в мусорные реки, ветер дул такой, что кое-где на окраинах, говорят, повалило деревья, более того — в некоторых районах города пообрывало линии электропередач. Температура буквально за сутки опустилась до невероятных для московского августа плюс одиннадцати, а прогноз обещал улучшение погоды не раньше чем к концу выходных. Отменять что-либо было поздно, и несчастный люд стекался к "Цеху", прогоняя свои машины через водные потоки практически вслепую — с бьющей по глазам стихией никакие дворники не справлялись. Мне пришлось одолжить у отца водителя — сесть за руль своей новенькой Инфинити в такую погоду я не решилась. Оставив водителя на подземной парковке, я ринулась искать лифт. Длинное алое платье в пол с разрезом от бедра, босоножки на высоких каблуках, голые плечи, лишь по касательной тронутые солнцем, и голливудские локоны — вот что сотворили со мной в салоне, когда я огласила заказ: "Для обложки!". Лифт я еле нашла, изрядно продрогнув, пока металась по парковке, а оказавшись в зале приёма, содрогнулась с новой силой — на этот раз не от холода, а от подступившего ощущения мерзости.
Стоит отметить, что с творчеством арт-инсталлятора я не была до того момента знакома вообще. Знакомство моё произошло в тот самый момент, когда я шагнула в зал. Глаза застило кровавое марево. Я даже принялась тереть их, вовремя опомнившись — не хватало ещё макияж испортить… По углам зала лежали громадные кучи говна. Да-да, я не шучу — будто навоз свезли тележками… А в центре красовался фонтан. Обычный фонтан, только вместо воды в нём бурлила кровь, а вместо радужных карпов по дну плавали фрагменты человеческих тел. Ком подкатил к горлу, я судорожно заметалась в поисках туалета, и тут же меня осенило: всё, всё здесь и было по сути сплошным грандиозным сортиром…
— Шампанского?
Я подхватила с подноса официанта бокал и осушила его в пару глотков. В нос ударили сладковатые пузырики… Ком откатил от горла. Нет, окружающее не стало казаться менее мерзким — просто я поняла, что всё это ненастоящее. Шампанское со сладкими пузырями — настоящее. А говно без запаха — нет.
— Этот фонтан — уникальный в своём роде. Ранее я презентовал данную инсталляцию только в Марселе. Она называется "Неискупление грехов" и символизирует, что грешники в мире не переведутся никогда, и их грехи циркулируют по кругу, замыкая петлю вечности, как вода в этом фонтане…
— Вода?
Я узнала инсталлятора, потому что его фото было на пригласительном. Понятия не имею, почему он подошёл именно ко мне с эксклюзивным обращением.
— Улыбочку! Прекрасный кадр! — Тут же в поле зрения возникла Ленка в компании своего верного оператора. — Каро, ты не против, если мы устроим съёмку для статьи прямо здесь, на фоне фонтана? Какой антураж!
— Конечно, вода, — словно не замечая этих двоих, художник продолжал беседовать только со мной. — Краситель выполнен из акрила — я не использую пищевой, так как он быстро портится. А фрагменты тел — это силиконовые формы. Фактически, этот фонтан бессмертный, как и человеческие грехи. В отличие от настоящей крови, синтетическая не пахнет… А ещё она ничего не искупляет.
Он заржал, его лысый череп ослепительно сверкнул, отразив потолочный светильник. Затвор профессиональной камеры над ухом продолжал раздражать. Стараясь держать мину и не щуриться на вспышку, я отвела взгляд — судя по количеству людей, Ленка собрала здесь всех, кого отыскала в городе… А те не были рады добираться сюда сквозь потоп, и едва ли халявное шампанское заглушало всеобщее раздражение.
— Извините, молодой человек, одну секундочку…
Я его не разглядела. Я узнала его по голосу. И даже не успела удивиться. Сперва камера оператора полетела в фонтан, затем туда же отправился сам оператор — богом клянусь, его никто не толкал, он нырнул за своей техникой без сторонней помощи! Визг Ленки, холодная хватка на моём плече. Это художник — вцепился в меня и не отпускал ни в какую…
— А ну, убрал руки от неё, говнодел!
Я всё никак не могла его разглядеть, но продолжала узнавать его голос. Последний раз я слышала его более года назад, и с тех пор частенько пыталась воскресить его в своей памяти — тщетно, он был будто вымаран из реальности, оставаясь блуждать в тёмных закутках сознания призрачным эхом. Я забыла его голос, но не забыла его самого — я привыкла жить с фантомной болью в сердце. Но вот, услышав его вновь, узнала сразу и безоговорочно.
А художник тем временем отправился в фонтан вслед за барахтающимися там оператором и Ленкой.