При этих словах послы облегченно вздохнули.
— А скажи-ка, - поинтересовался Григорий, указывая на толкучку у въезда в город. - Почему у вас такая колгота творится? Нежели все другие городские врата закрыты? Боюсь, придется запоздавшим никейцам подниматься в холмы, искать приюта в пригородных монастырях.
Строгое лицо Михаила на миг дрогнуло, но тут же вновь стало бесстрастным:
— Слух сегодня прошел, - абсолютно серьезно ответил дьякон, - будто у Никомедии пираты высадились и сюда движутся, рыская по окрестностям и сжигая поместья. Вот многие люди испугались и ринулись под защиту стен.
Василий Дмитриевич греческий знал еще плохо, но зато все военные термины в его глоссарии уже имелись, и при словах о разбойниках он сразу встрепенулся:
— Сколько недругов? Где они? Кто эти супостаты - турки, крестоносцы, венецианцы, болгары?
Михаил, поджав губы, бросил быстрый взгляд на всадников и на пеших оружников и успокоил воеводу:
— Это только слухи, и никто по окрестностям не рыщет. Селяне зря переполошились. Вы же ничего опасного по пути не видели?
— Ни одного разбойника не заметили, - уверенно подтвердил боярин, - хотя мои храбры все зорко осматривали.
Дьякон подозрительно кашлянул, но поспешил отвернуться, чтобы гости вдруг не подумали, что над ними смеются, а после взгромоздился на мула и поехал впереди, указывая путь. За ним тронулась и вся кавалькада. Впрочем, заблудиться в греческой столице было мудрено. Прямо от ворот начиналась широкая, идеально прямая улица, уходящая вдаль, и посольству оставалось только ехать по ней, никуда не сворачивая. Русичи, недавно видевшие великолепие Царьграда, снова были потрясены. У них раньше Козельск считался большим городом, но на фоне огромной и при этом идеально распланированной Никеи он казался просто деревней. Протоиерей, сам уже отвыкший от масштабных построек, взял на себя роль экскурсовода и принялся рассказывать Проне о местных достопримечательностях:
— Город сей зело древний, а столицей он впервые стал веков пятнадцать тому назад, еще при языческих царях. Они построили большой дворец, который позже перестраивали римские наместники. Сами палаты за домами не увидеть, они возведены у озера, справа от нас. Когда императором стал Константин Великий, он сначала правил в Никее, а не в Константинополе, и здесь же провел Первый Вселенский собор, принявший Символ Веры.
— Это вон в том храме, что впереди? - предположил боярин, указывая на собор, высившийся в центре города в полутора верстах впереди.
— Нет, что ты. Тогда церквей вообще было мало, и вместить всех делегатов мог только дворец. Там-то они и собирались. А этот собор воздвиг Юстиниан. Когда он построил в Константинополе храм святой Софии, то решил сделать в Никее такой же, только поменьше. Вот Второй Никейский собор, вернувший православным иконы, проходил уже в нем.
— И там обитает патриарх? - предположил Василий Дмитриевич.
— Увы, нет, - вздохнул отец Григорий. - Храм был порушен землетрясением, а потом его захватили турки и началась година бедствий. Конечно, собор святой Софии понемногу отстроили, и я сам когда-то помогал его расписывать. Но резиденция патриарха находится в монастыре Иакинфа, и как раз в этой святой обители добрые монахи и предоставят нам кров.
— Мы поселимся бок о бок с патриархом, - потрясенно прошептал боярин и, дернув левый повод, поворотил коня, торопясь проверить, все ли дружинники и наемники выглядят достойно.
С привратной башни запоздало загремели трубы, извещая жителей о прибытии посольства, и никейцы высыпали на улицы посмотреть, кто к ним приехал. Некоторые даже успели вывесить на балконах яркие ковры и узорные полотенца, приветствуя дорогих гостей, хотя в полутьме узорочье было плохо видно.
В сгущающихся сумерках, тьму которых едва разгонял свет факелов и масляных ламп, русские витязи казались сказочными богатырями, сошедшими со страниц древних легенд. Греческая свита послов громко выкрикивала славу победителям монголов, и никейцы радостно подхватили клич, прославляя доблестных защитников православия. При этом к реальным подвигам добавлялись иные, о которых послы и не подозревали. Русичам приписывались и разгром турок, и уничтожение крестоносцев, и даже победа над Венецией.
Патриарх Герман, наплевав на церемониал, самолично встретил протоиерея во дворе и трижды облобызал гостя в щеки. Они уже несколько десятилетий не виделись, лишь изредка обмениваясь посланиями, и с трудом узнали друг друга. Впрочем, к удивлению отца Григория, некоторые никейские экзархи вдруг начали “вспоминать” его и даже подробно рассказывали, при каких обстоятельствах они когда-то встречались. Особенно старался игумен Иакинфского монастыря Мефодий, по негласному табелю о рангах являвшийся первым кандидатом на пост вселенского патриарха, если патриарший престол вдруг овдовеет.