И все-таки было бы ошибкой думать, что все дело в тех привилегиях, которые даются им еще до рождения.
Английской системе частных школ присуща любопытная, жестокая демократия, распространяющаяся, правда, лишь на богатых и власть имущих. Или, что вернее, ее можно назвать иерархическим внушением классовых принципов. Во всяком случае, мальчик лет одиннадцати, отданный в школу типа Итона, независимо от того, насколько богата и известна его семья, в младших классах третируется как раб старшими школьниками, которые нередко бьют его, дабы он почувствовал разницу между положением управляющего и подчиненного. Это очень действенный метод в обучении науке управлять. Проходит несколько лет, и вот уже вчерашние бесправные мальчуганы, в свою очередь, приказывают и дают зуботычины младшим. Позднее, когда он уже управляет страной через правительство или какое-нибудь важное учреждение, он, не задумываясь, переступит через лучшего своего друга, коль скоро тот станет у него на пути, — эта способность давать и получать встрепку «безлично» уже стала для него чем-то органичным, — а потом можно и похлопать друга по плечу и выпить с ним в клубе.
Нынешняя молодежь правящей элиты намеревается сделать то самое, чего никак не хотел сделать Черчилль, — справить поминки по Британской империи. Для них это не более чем исторически необходимое изменение курса, без чего английскому капитализму не выжить. Если говорить исторически, то империя уже испустила дух под ударами национально-освободительных движений, но экономически она переживает сейчас что-то вроде бабьего лета, которое капитализм тщится любым способом продлить.
В наши дни молодые капиталисты, составляющие стратегические планы в своей борьбе за жизнь, готовы пойти на любое насилие. Несмотря на то, что их научили вести себя умно, инстинктивно они стремятся не к компромиссу с оппозицией, а к ее разгрому. Только искушенным пособникам из состоятельных слоев мелкой буржуазии удается убедить элиту не прибегать к насилию, а терпеливо идти на соглашение и добиваться своего хитростью. Но и хитрость не всегда будет палочкой-выручалочкой, ибо разочарование пролетариата и нетерпение буржуазии возрастают.
Именно молодым англичанам придется решать, как поступить с тем, что осталось от британского империализма, и из какого материала строить свое будущее. Антиколониальные движения в сегодняшней Англии играют известную роль в организации интеллигенции и народа и вызывают к жизни иные движения протеста, но пока еще нет крепкой спайки между сторонниками освобождения колонии и английским пролетариатом, хотя враг у них один и тот же.
Антиколониализм — это совсем не просто для любого англичанина, а для молодого рабочего в особенности. Было бы ошибкой думать, будто можно сказать английскому рабочему: «Отдадим все английские запасы нефти в мире их подлинным хозяевам», — и он поймет вас. На это никто не соглашается, потому что 100 процентов нашей нефти поступает из колониальных или полуколониальных районов.
И все же, когда колониальные народы восстают против колонизаторов и гонят их, молодые рабочие отнюдь не горят желанием встать на защиту английских «интересов» и драться с угнетенными нациями.
Капитализм стремился убить в молодежи самое главное — чувство и совесть. Кое в чем это ему, бесспорно, удалось; нынешней молодежи не хватает прежнего умения мыслить, да и критерии совести у нее иные. Но если молодежи чего-то не хватает, то, с другой стороны, она несет и нечто новое. Любой прогрессивно настроенный человек должен не отмахиваться от новой молодежи, как ни на что не годной, а оценить новые условия, вызвавшие ее к жизни, и понять ее.
По-новому понятое равноправие, являющееся основой основ мировоззрения нынешних молодых рабочих, — это понятие в чем-то болезненное, но во многом и здоровое. Недовольство молодежи из мелкобуржуазной среды обществом часто принимает действительно «болезненные» формы. Любопытно, что без изменений осталась лишь мораль высших слоев буржуазии — просто потому, что она, по сути, всегда была аморальна и осталась аморальной по сей день.
Многое из сказанного покажется упрощением любому советскому человеку, приехавшему в Англию, ибо он увидит некоторые рабочие кварталы, где каждая семья имеет автомобиль, и спросит: «Где же эксплуатируемые рабочие?» Он также увидит капиталистов, которые скромно живут в загородных домах без особого великолепия, и спросит: «Где же жирный капиталист?» И эти вопросы будут справедливы. Понять капитализм не просто, так как это не какие-то застывшие условия, а процесс. Но все, что возникает из современного капитализма, — лишь отражение торгашеской системы, все более и более зависящей от растущего спроса на предметы потребления и хищного эгоистического интереса.