- Капитан, я тут в твоём компутере вычитал про Коминтерн, как они деньги на мировую революцию разбазаривали зазря, и подумал, а не организовать ли нам гоп-стоп на таких курьеров. Материалы некоторые есть с наводками. Всё равно они эти деньги если и не украдут, то разбазарят.
Как-то быстро с Никанорычем мы перешли на ««ты»». Мне не влом - в журналисткой среде все ««на ты»» общаются. А ему, видать, так проще идти на сближение. Ну, и совместное распитие водочки нивелирует как возрастные, так и социальные различия.
- Мне убивать никого нельзя, иначе способность проводника по временам потеряю. Вспомни своего коллегу, который вас к нам выпихнул, – выдвинул я свои возражения. – Да и потребности в деньгах у нас пока нет.
- А не надо никого убивать, - предлагает Никанорыч. – Ткнуть этим… электрошокером. Багаж отобрать и назад. Ну, как вы собак у царя забирали.
- Откуда знаешь? – удивился я, хотя чего удивляться - нет ничего быстрее в распространении, чем сплетни по деревне.
- Казачки твои хвалились. Те, что в газырях ходят, - сдал егерей мичман.
- Ты только при политруке такого не ляпни, - предупредил я, вскрывая консервным ножом банку американского ленд-лизовского колбасного фарша на закусь.
- Не дурней паровоза, - заверил меня боцман. – Вдвоём провернём дело. Казаки сказали, что у тебя мандат от ВЧК есть и кожанки. Соглашайся. Не трудовой же народ я тебе грабить предлагаю. А тех, кто вместо того, чтобы после Гражданской войны сирот накормить, непонятно куда бриллианты чемоданами сбагривал.
Помолчал немного и открылся.
- Я сам из таких беспризорников.
Во как люди поворачиваются неожиданными сторонами. Прозвучала его последняя фраза с горечью.
А пока мы в бигмачной оттягиваемся кока-колой, картошкой фри и омлетом. Гамбургер Никакнорыч только надкусил и бросил. Не понравилась ему американская еда. Наш повар лучше готовит. А вот к кока-коле прикололся. Ну, да – она пока тут пока натуральная. И, наверное, ещё с кокаином.
Официантки в пустом диннере оказались смешливыми и словоохотливыми бабами тридцати где-то лет. Довольно симпатичными, похожими на девок с рисунков пин-апа. Обе потеряли мужей в войну. Разговорились, и скоро мы, как оказалось, напросились мы к ним на ночлег. С нашей выпивкой.
На наше счастье в Америку навезли после войны много французского коньяка еще довоенной закладки. То ли репарации с побежденных, то ли просто законная грабиловка победителей завоёванной территории. Так что обошлось без ужасного американского кукурузного бурбона и утренней головной боли. Хоть и дорого.
Но девицы этот наш жест оценили и свели на следующий день нас со своими знакомыми американскими интендантами с армейского депо ««Ред ривер»». Как по шмоткам, так и по продовольствию.
«Образцы продукции» пришлось вязать сверху и с боков цистерны. Но оно того стоило. За половину дня осмотрели мы четыре громадных деревянных склада. Чего там только не было. Но – главное, - наметил я там себе места для ««маяков»». А вычищать эти склады мы будем потом. По мере надобности. Охрана там только снаружи. И не у самих складов, а у колючки периметра. Считай, что и нет её. Так – для блезира.
Потом уже, в Хьюстоне, на нефтеперерабатывающем заводе залили в цистерну почти три тонны бензина, примерного октанового числа 66, и покатили домой. Бензин в Америке пока дешевый. Дешевле только даром. Не то, что будет потом.
Глава 4
Купить тазер оказалось не проблемой, даже такой навороченный, который имел пять зарядов. Через интернет с оплатой по веб-мани. Пришлось подождать три недели, пока его почта носила. Большая дура оказалась – целый саквояж заняла. Не в пластиковом же чемоданчике его носить в феврале 1922 года? А саквояж у меня еще с Макарьевской ярмарки. В глаза не бросается. Вполне аутентичный.
Никанорыча одели матросом - ему так привычнее. В бушлат и юфтевые сапоги. В открытом вороте - тельняшка. На боку маузер в деревянной кобуре. А с ленточкой на бескозырке выпендились пополной надписью ««АВРОРА»». Этот крейсер уже вся страна знала. Так что ленточка сама по себе за мандат проходила.
Я остался в том же прикиде, что и в Гатчину катался. Только в кобуре на поясе ««саваж»». Всё равно я из него стрелять не собирался.
В нужный поезд мы зашли в Пскове, показав начальнику поезда мандат, ««подписанный»» самим Дзержинским. Тот только головой дёрнул, освобождая нам проход в синий вагон второго класса, где указал свободное купе. На мой палец у губ, понимающе закивал и даже через час самолично указал нам купе курьера в соседнем вагоне. Тот садился в поезд в Петрограде и всю дорогу из своего роскошного закутка никуда не выходил.