- Можно тогда просто в пустыне Намиб песочек просеять и алмазов набрать, - выдвинул я встречную версию. – Безо всякого риска получить пулю в пузо от дипкурьера коминтерновского или его охраны. Там только с водой тяжело. Но с нашими возможностями темпоральных окон не вижу и тут проблемы. Бочка на прицепе.
- Долго думал? – смеётся Тарабрин. – Мы бы туда сразу сходили после ручья Сакраменто. Годная идея, если ничего лучшего нет. Ты точные места знаешь, где алмазов полно там? Вот и я не знаю. Что-то мы, через сетку тонны песка просеяв бы, нашли. Но далеко не индийская Голконда там. Мне дикие люди самоцветов больше приносят, безо всякой возни с земляными работами. И затрат меньше, как временных, так людских и материальных. Да и приятно делать людей счастливыми, бесполезные камешки они меняют у меня они на очень нужный им в быту инструмент, который им жизнь облегчает.
Тарабрин разлил квас по кружкам. День сегодня жаркий, но дюже хороший. Сидим душевно на веранде у Тарабрина. В тени виноградной лозы, распустившей листву. Лето вступило в свои полные права. Так что холодный квас в кайф шел. Отпил проводник шипучего напитка и продолжил.
- Кроме того, думал я над тем, что ты мне намедни наговорил про глобальное потепление и возможный катаклизм, связанный с таянием ледника. Сходил в Беларусь рубежа миллениума, посидел в интернет-кафе. И вот что надумал. Надо нам заранее запасную базу готовить, чтобы в случае катастрофы не метаться в режиме курицы с отрубленной головой. И тут твой боцман ой как в кассу ложится. Мы его финансируем, он натурализуется в Аргентине. Где-то в годах восьмидесятых девятнадцатого века. Пусть ходит по своим морям под аргентинским флагом. Заводит связи в местном истеблишменте. С чиновниками там, банкирами. Узнает всё про земельный вопрос. Где, что и почём. А в случае чего страшного мы просто к нему присоседимся. Всё не на голый берег вылезать, брода не ведая. Как тебе такая идея?
- А потянет он такую важную миссию? – усомнился я.
- Почему не потянет? – пожал плечами Иван Степанович. – Мы ему сбычу мечт – он нам разведку и плацдарм. Нормальная сделка. Главное правильное место заранее застолбить. Лучшее, а не те, что сходу чиновники раздавать будут всяким понаехавшим. Достань подробную карту Аргентины. И историю ее экономики. Тогда и подробнее поговорим.
- А если он нас кинет? Океанов в мире пять. Заныкаться можно в легкую, особенно в девятнадцатом веке, – озвучил я свои подозрения. Всё же я продукт своего времени и ««ревущие девяностые»» меня многому обучили. В том числе и опаске.
- Вроде не тот он человек, чтобы договорённости не исполнять, - ответил мне Тарабрин. – Хотя чужая душа и потёмки, но ему выгоднее будет с нами, чем без нас. А пропасть на паруснике в девятнадцатом веке можно и без черных мыслей в отношении компаньонов. Тут всё в руках божьих. К тому же мы соломки подстелем. Не всё ему в одно рыло, а создадим простое паевое товарищество по британскому праву. И корабль купим на троих. Но он – капитан! А мы так – директора пароходства, - смеётся Степанович. - На обед остаёшься?
Жмуров проводил презентацию макета церкви.
Подгадал к празднику Троицы.
Полста дней в ««колхозе»» от Пасхи уже прошло, а я и не заметил. Как один день всё мелькнуло. Плотно живу.
От лица нашего священника можно было свечи зажигать – так оно светилось в предвкушении обладания своим храмом. Да ещё таким, какого ни у кого в общине нет. Даже в Темрюке.
Выпустили и наших освобождённых пленниц из санпропускника - вроде как инкубационные периоды болезнетворных бацилл все прошли, - да и руководство ««колхоза»» туда шастало постоянно. Давно бы уже разнесли инфекцию, если таковая бы и была.
Ажиотаж среди колхозников дамы произвели. Изголодались мужики. Но хулиганства себе никто не позволял. Вчера Онуфрий с ними беседу провёл, что женщин освободили из неволи мы не для блуда, а для христианской семейной жизни. И любого, кто посягнёт на честь девы, ждёт изгнание с завода, если вообще не из общины. А по согласию каждый сможет себе из них жену выбрать. Но только по согласию.
Ввиду того, что храма у нас пока нет, и украшать зелёными веточками нам нечего, все их держали в руках, как в вербное воскресение. А уж как мужики петь старались - соловьями разливались, на девушек косясь.
Для праздничного стола привёз я не только обычную норму сухого вина (на этот раз Изабеллы), но и помидоры, которые мы посадить забыли. Точнее забыли поставить вовремя рассаду на них, вот и пропустили время посадки в грунт. Чеснок и лук репчатый пока привозные. А вот красный перец у нас вырос. Не такой жгучий, как кайенский, но злее паприки. Так что аджика получилась. Даже не совсем кавказская аджика, а то, что моя мать в своё время сама делала и называла ««огонёк»» - острый чесночно-томатный соус из натуральных ингредиентов, не кетчуп клятый. А к нему в полевой кухне что-то вроде чанаха томлёного с молодой картошкой, да привозными баклажанами. Да с сайгачатиной. А во второй полевой кухне – щи с молодой капусты.