- Православный. Без обману. Вон отец Онуфрий подтвердит.
Священник подтверждающе кивает с ласковой улыбкой.
И матушка его согласно кивает.
А я продолжаю.
- Если ты вообще ничего не имеешь против, чтобы выйти замуж, то я готов тебя познакомить с возможным женихом. Насильно выдавать тебя никто не собирается. Будет твоё согласие - всем любо. А если жених не по нраву придётся – что же, на всё воля божия. Звать жениха знакомиться?
- Ну, если только посмотреть, без обещания завтра венчаться, без моего согласия, то почему бы и нет. – Пожимает худыми плечиками, опуская глаза в стол. - Меня ещё никто не сватал. Интересно.
- Зови Жмурова сюда, - поймал я за рукав одного из пробегающих мимо воспитанников Юшко и снова обратился к девушке. – Погуляете вместе, поговорите. А завтра, после утренней молитвы, ты мне своё мнение скажешь. А мы тоже расстараемся – первая свадьба у нас будет, как-никак. А платье, и приданое тебе я обеспечу, как то опекуну полагается.
- А хата у него есть? – спрашивает Аня.
Отвечаю с удовлетворением. Нравится уже мне ход её мыслей.
- Он строитель. Инженер. Розмысл, по-вашему. Дом построит такой, какой захочешь. Да всё что ты вокруг видишь, построено по его думкам. И многое ещё не окончено.
Жмуров пришел несколько смущённый. Я даже не ожидал такой реакции от прожженного мужика, командовавшего бичами и уголовниками на золотых приисках.
Пересели. Инженер рядом с отцом Онуфрием. Я с девушкой напротив.
- Кхм… - прокашлялся священник. – Как говориться: наш купец, ваш товар. Что в приданое за девицей честной даёте?
- Да мне и приданого не нужно, - вспылили Жмуров. – Мне Анна люба. Да и о каком приданом может идти речь, если её, можно сказать, голой из турецкого плена вынули.
- А вот тут ты не угадал, - вставил я своё веское слово. – Как её опекун заявляю, что приданое у Ани будет не хуже чем у других, чтобы ты не смог её никогда попрекнуть, что она бесприданница. Голой и босой тобой взята из милости. Так что думай, что у меня просить будешь. А пока идите, детки, погуляйте, пообщайтесь, познакомитесь.
- Можете за руки подержаться, - влезла Иулина с нравоучением. – И только. Если на то будет ваша воля, то на следующей воскресной службе огласим вас женихом и невестой, вот тогда и целоваться сможете по праву. А там после уборки урожая и свадебку отыграем, коли Господь сподобит.
- Идите, идите, - благословил их десницей отец Онуфрий.
И молодые пошли, беседуя на ходу. Прямо к калитке в собачий питомник. Ох хитёр инженер. Там у борзой суки целый выводок месячных щенков. А щенки для девушки на втором месте после котиков, как известно. Умиление вызывают. А там и до розовых пони дойдёт. Точнее - до наших арденов. Им тоже скоро в срок жеребиться.
Кроликов что ли завести для девчачьего умиления? Нет. Они будут конкурентами с лошадьми за корм. А мясо тут просто табунами пока по степи бегает. Не ко времени.
- Матушка, - обратился я к Иулине, когда молодые отошли на противоположный конец манежа. – Подскажи, бога ради, что везти мне из всякой постельной рухляди в приданое?
- Перину, подушки перьевые, простыни, наволочки, да хорошее одеяло. И в числе, чтобы смена была на стирку.
- А пленный твой германец пусть им кровать изладит, - поддакнул жене священник. – Чашки, плошки, ложки и само собой - самовар.
Вздохнул, вынул тетрадку и стал записывать что потребно.
Пишу и думаю, что это я так раздухарился? Мне теперь каждой девке такое богатое приданое собирать, или как-то потом скромнее выйдет. Всё же они первые. Не на конвейере.
Да нет, не первые. Первыми были детдомовцы – хлебопёки. Но там не свадьба, если по-честному, – формализация. Значит – первые. К тому же Жмуров одно из главных лиц ««колхоза»». Престиж должности ронять нельзя.
Да… ещё Жмурову надо обязательно напомнить про бусы. А то сам не догадается.
Белорусов привез Тарабрин в ««колхоз»» на моём КамАЗе. Троицу они праздновали у него на Тамани. Это Жмурова он мне сразу отдал, как все расчеты и чертёж земли были там закончены. А парни еще тройку дней у него повкалывали. Потом поквасили на празднике.
Колбас был вроде в душевном порядке, но смотрел на меня глазами басета.
Посадил я снова их в КамАЗ и повез на место бывшего лагеря моряков у солёного озера. Там всё как было законсервировано при уходе краснофлотцев так и осталось. Только на песчаных дорожках какие-то парнокопытные мелкие свои следы оставили.