Разлили по третьей порции.
- Сколько хочешь за куртаж? – спрашиваю в лоб.
- Сто баксов. – тут же отвечает прапор, моментально ставший похожий на Шуру Балаганова с запросом тарелочки с голубой каемочкой.
- Держи, - вынимаю я из кармана 50-долларовую купюру и отдаю ему. – Остальное, как загрузимся. И недостающие бочки уже с тебя.
- Пустые? - поднимает брови прапор.
- Пустые. – отвечаю. – Нальём их там, куда ты нас отведёшь.
- Хоть сто порций, - поднял он свой стакан. – Будьмо.
Выпили.
- А как с закрытой Севастопольской зоны вывозить топливо будете? – интересуется прапор. Там на КПП комендачи злые, русские.
И тут же поправился.
- В смысле русского флота матросики.
- То наша забота, - ответил Машеров. – Ты этим не парься. Главное бочки нам залей.
Ещё выпили.
- Оружием не интересуетесь? – спрашивает уже захмелевший слегка Пилипченко.
- Смотря какое, - уклоняюсь от ответа.
- Трофейное, ленд-лиз. Но это не тут. На Донбасе. Там в шахтах, которые после войны восстанавливать не стали хранилища сделали, всего что для Красной армии непотребно, но на случай войны сгодится для народного ополчения.
Прикинул я, что трофейное легче изымать со складов в самой Германии 1945 года. А американское проще купить в магазине в штатах с либеральным оружейным законодательством. Особенно, если закупки производить за пару лет до того как там же банк взять. Пожал плечами.
- Разве что карабины английские Ли-Энфильда для охоты. И патроны к ним 303-го калибра. Остальное без интереса.
- А разборки если с конкурентами? – спрашивает прапор.
- Для окончательных расчётов ничего нет лучше калькулятора Калашникова, - многозначительно заметил Машеров, и не удержавши покер-фейс, хмыкнул.
- ОЗК возьму, - вспомнил я про белорусских крестьян, которых хотел поставить на сбор соли. – Много, но в хорошем состоянии. При этом противогазы нам без надобности.
- Для охоты? – предположил прапор.
- И для неё тоже, - согласились мы.
Утром пришлось постоять в Сухарной балке, пока Пилипченко напрягает украинских матросиков на сбор железных бочек и их сортировку. А потом и погрузку в кузов КамАЗа.
В Микензевых горах также пришлось больше часа постоять под высоким обрывом, пока прапор куда-то бегал и с кем-то торговался.
Потом появился с бумагами в руках, залез к нам в кабину и показал куда, заезжать внутрь горы. При этом сам что-то перетирал на постах с караульными, тыча им в нос бумажками.
Заехали довольно глубоко в гору и там матросики залили нам все бочки фильтрованной флотской соляркой, даже без счетчиков – под пробку. А заодно и топливный бак грузовика долили до полного.
На расчёт залез в кабину целый капитан с малиновым просветом на погонах, но во флотской черной форме. С утра он видимор все же брился, но черная щетина уже пробивалась на его подбородке сквозь кожу, отцего челюсть его казалась синей.
Огляделся мелкими карими глазками.
- Кто купец? – спрашивает.
- Я, - отвечаю.
Капитан перевел взгляд на Машерова с Пилипченко.
- Так, а вы дембельнитесь отсюда по быстрому. Только далеко не уходите. И не курите на территории базы.
Когда в кабине мы остались вдвоём, капитан протянул мне потную ладошку и представился.
- Капитан Гальченко. Можешь звать Серёгой.
И назвал цену.
Я возразил что проще было на АЗС затариться. Не говоря уже про железную дорогу, где тепловозная солярка по качеству не хуже флотской, но дешевле.
Торговались полчаса, но пришли к общему знаменателю. В итоге бочка в 200 литров обошлась мне на доллар дешевле, чем брали снабженцы на ««зализнице»». У машиниста тепловоза напрямую можно было бы и вдвое дешевле взять, но не в таком большом количестве.
- А то что тебе в бак долили, считай подарком от фирмы. - Убрал капитан в карман доллары и выпрыгнул из кабины.
На земле подписал какие-то бумаги Пилипченко и испарился.
В Сухарной балке на складах самого прапора забили пространство между бочками комплектами ОЗК в расчете на сто организмов.
Напоследок Пилипченко шепнул, пряча остатнюю пятидесятку доларёвую, выданную ««за куртаж»» уже после расчёта за ОЗК.
- Сахар, крупы, мука, сухофрукты ни у кого не ищите. Через меня дешевле будет. Но тара – мешок. Минимальная партия - грузовик. Розницей, как видишь, не балуемся. Великожону привет.