- Вот так вот и живу, - закончил я подробный отчёт перед женой за прошедшие почти полгода моего хозяйствования в Крыму.
После крестильных торжеств уединились мы в поезде, заселив врачиху и семью нашего священника в отдельные купе, благо свободные в пульмановском вагоне ещё имелись. Сейчас, отоспавшись от пьянки, они где-то прогуливались, а я уединился с женой в её купе.
- Только посмей мне загулять с Васючихой, - сузила глаза Василиса, - Хрен на пятаки порубаю.
Вот тебе и одобрение моих хозяйственных забот. Нате не обляпайтесь. Хотя, откровенно скажу, ждал похвалы.
- И в мыслях не было, - пожал я плечами и похлопал по её ладошке. – Неужели Иулина тебе не доложила о моем поведении?
- Это я тебя на будущее предупреждаю, - заглядывает жена мне в глаза. – А сейчас няньку позови. Дитя пора кормить.
Василиса, сидя на подаренной мною леопардовой шкуре, кормила сына грудью и лицо её было настолько одухотворено, что я не удержавшись, ляпнул.
- С тебя сейчас Богородицу писать самое то. Сказать Онуфрию, какая модель пропадает?
- Брось эти срамные мысли, - буркнула жена. – Пусть Васюк перед ним своими худосочными сиськами кобенится.
Вот же ревнивая баба. На пустом месте достаёт, а если бы действительно повод был? Ладно, будем снисходительными. Постродовой синдром в нашем случае ещё мягкий. Некоторые жены моих знакомых после родов сковородками по всей квартире швырялись. Потом даже стекла вставлять приходилось.
Заткнулся и продолжал наблюдать за кормлением сына. Тот ел активно, не забывая время от времени пускать пузыри. Меня эта сцена умиляла, умиротворяла и мирила со всем окружающим миром. Со всеми мирами.
И это… Брюликов за рождение сына с меня не требовали.
В общей сложности провел я на Тамани около четырех суток, практически не отходя от жены. Даже необходимые переговоры с поставщиками тары и молочки вел в соседнем вагоне-ресторане. Практически на сухую. Сухой закон. Вино на столе было только сухое и выпивалось до суха. Аргентинское вино из моего осевого времени. Там оно в каждом супермаркете стоит. А мне было интересно, что нас ожидает на ««запасном аэродроме»». Так то по жизни мне больше нравятся итальянские вина и испанские хересные коньяки.
А потом, порешав все дела на Тамани, загрузившись обратно в ««патрик»» - я и Васюк на передние места, семейство нашего попа на задний диван, Шишкин и Солдатенков на мешках в кузове, убыли обратно в родной колхоз.
Глава 19
Два негромких хлопка из бесшумного пистолета – громче затвор клацнул и гильзы по бетонному полу звенели.
Сосипатор, отстрелявшись, скомандовал.
- Дверь! – Это он так называл большое темпоральное окно, в которое мог войти человек. Стрелял он через маленькую ««форточку»» максимально приближенную к головам солдат.
Я закрыл ««форточку»» и снова открыл полноценное темпоральное окно, чуть сместив его в нашем ангаре, чтобы помогальники стрелка не снесли.
Два его егеря борзо вскочили в ««окно»» на крышу водокачки, сначала вытащив оттуда пулемёт, а за ним оба трупа солдат люфтваффе – пост на водокачке санатория для фашистских лётчиков. Именно тот, который сбил наш квадрокоптер.
Трупы быстро, пока они не окостенели, раздели до исподнего. Я открыл новое ««окно»» над Северным морем времен Первой мировой, и покойных агрессоров сбросили в седые штормовые волны с высоты десять метров.
Пулемет был интересный. Я такого вообще ещё не видел. Спарка двух стволов от фирмы ««Маузер»» - МG-81 Z на станке. К ней два короба с лентами на 500 патронов каждый. Станок универсальный. Может быть пехотным, а может быть и зенитным.
Из остальных стреляющих трофеев стандартный карабин ««маузер»» 98К и пистолет ««парабеллум»» Р-08 в кобуре у унтера с тремя птичками в красных петлицах.
Сапоги их, Сосипатор любовно связал веревочками за ««уши»» и отставил в сторону под стену ангара.
Остальную форму аккуратно сложили егеря на стеллаже.
- И зачем? – спросил я, кивая на стопочку вещей цвета фельдграу.
- Добротные вещи, негоже выкидывать, - пробасил Сосипатор. – Опять же деревню сюда выводить. Во чё-то одевать их потребуется.
- Ладно, мародёрь дальше, - махнул я рукой. Старого абрека не переделать. У него что с боя взято, то свято.
- Я так думаю, командир, - подал голос Машеров. – Что этот санаторий надо подчистую обнести. Вынести оттуда всё, чтобы там и нитки не осталось. Голые стены. И нам хабар, и немцам головоломка - куда все делось? Трупы в море - и концы в воду. Долго фрицы виноватых искать будут.